Неаполь – город миллионеров - де Филиппо Эдуардо

Издали раздается мрачный и тревожный сигнал сирены, за которым следуют обычные в таких случаях беготня и крики в переулке. Все растерянно и вопросительно смотрят друг на друга. Каждый ждет от другого решения, что делать. «Монахини» «молятся». Шум снаружи растет. Слышатся отдельные голоса: «Наннина, неси детей!», «Не толкайтесь», «Спокойнее, спокойнее», «Бутылку с водой…», «Скорее!», «Откройте убежище!», «Где же хозяин дома?», «Чего вам? Вот я», «Синьор, не берите с собой собаку, сколько раз вам говорили». Между тем положенное число сигналов сирены прозвучало.

Следует напряженное молчаливое ожидание.

АМАЛИЯ(примирительно). Бригадир, у нас тут близко хорошее убежище… Не будем же из-за пустяков…

ЧАППА(закуривая сигарету, холодно). Если вам страшно, можете идти! Грех оставлять покойника одного. Я его покараулю! (С наслаждением курит.)

«Монахини» встают и прощаются женскими голосами.

ПОП. Мы уходим!

ПАСКУАЛИНО. Мы пошли!

Выбегают, не обращая внимания на то, что сзади у них видны залатанные брюки.

ЧАППА(заметивший это, продолжает игру, иронически). Монахини-то в штанах!

Слышны первые выстрелы зенитной артиллерии.

ЧАППА(к Дженнаро). Покойник, послушай меня: вставай и пойдем все вместе в убежище!

ПЕРВЫЙ АГЕНТ(поддавшись панике). Бригадир, не будем рисковать.

ЧАППА(упрямо). Если тебе страшно, иди!

Изредка вдали слышны глухие взрывы бомб, падающих на город. Амалия в панике прижалась к левой стене, обнимая детей, как бы защищая их. Эррико и Аделаида тоже прижались к степе.

ПЕРВЫЙ АГЕНТ(после сильного взрыва). Бригадир… (Решительно.) Я ухожу! (Убегает, за ним — второй агент.)

ЧАППА(по мере приближения взрывов, обращаясь к Дженнаро с внешним спокойствием). Эта бомба, пожалуй, поближе… Уже слышны и самолеты… А это вот пулеметы…

Еще один взрыв, ближе и сильнее.

Ага! Ага! Ну, если бомба упадет на нас, нам крышка. Это же не дом, а так, игрушка!

Бомбежка усиливается. Взрывы следуют все чаще, иногда стекла входной двери дрожат. Бригадир остается тверд и невозмутим и не спускает глаз с Дженнаро. «Покойник» еще более невозмутим и недвижим, чем он. Зенитные орудия постепенно затихают. Взрывы слышатся все реже и дальше. Наконец наступает тишина, опасность миновала.

(С чувством облегчения обращается к Дженнаро.) Выходит, ты умер взаправду: бомбы на тебя, как на мертвого, не производят впечатления…

Дженнаро и глазом не моргнет.

А ты упрямый покойник! (Встает со своего стула, подходит к спинке кровати и, опершись на нее, как на подоконник, говорит, обращаясь к «покойнику».) Встань! Послушайся меня, встань, для тебя же лучше будет! (На мгновение выходит из себя и трясет спинку кровати обеими руками.) Тебе говорят или нет: встань!

Дженнаро не подает признаков жизни.

(Обходит вокруг кровати и палкой поднимает край одеяла, обнаруживая под ним запасы всяких продуктов.) Смотрите-ка, сколько здесь добра-то всякого!

После паузы слышен протяжный сигнал сирены: «Отбой». В переулке возобновляются беготня и шум: «Кончилось!», «Где же Нанничелла?», «Дайте дорогу, что это за хамство?!», «Дженнарино!», «Чья это туфелька?», «Пожар вон там, внизу», «В соседнем переулке в дом попало», «Пожарные!». Слышна сирена пожарной автомашины.

(Смотрит на Дженнаро уже с восхищением. Почти забавляется.) Браво! Браво! Ты не умер, я же знаю. Я в этом уверен. Держишь под кроватью контрабанду. Но я тебя не арестую. Святотатство трогать покойника, но еще большее святотатство — поднимать руку на такого живого, как ты! Не арестую я тебя! (Пауза.) Ну доставь мне удовольствие, пошевелись… Я даже обыск не буду делать…

Дженнаро, очевидно, не верит этим лестным обещаниям.

(Продолжает.) Если ты пошевелишься, я тебя не арестую… Честное слово!

Для Дженнаро честного слова было бы достаточно, но он ожидает другого обещания.