Двор Карла IV. Сарагоса - Бенито Перес Гальдос (1893)

– Ведь сеньору должно быть небезызвестно, – продолжал я, – что графиня покровительствует мне и находит меня таким способным, что обещает вывести меня на хорошую дорогу. Я уже начал учиться у патера Антолинеса и затем поступлю в пажеский корпус, потому что теперь открылось, что я хоть и беден, но сын благородных родителей.

Допрашивавший меня сеньор задумался над моими словами, высказанными самым непринужденным тоном, а я продолжал:

– Я шел к моей госпоже; она меня ждет и будет очень сердита, что меня задержали. Сеньора графиня нарочно посылает меня ходить по коридорам и дворам дворца, чтобы подслушивать, что говорят приверженцы арестованных, и затем записывает все в большую книгу. Таким образом она открывает большие тайны, которых без моей помощи она никогда не узнала бы. Например, о письмах, спускаемых из окон на ветках, никто еще не знает, кроме меня, и вы должны быть благодарны, сеньор, что я сказал вам о том первому.

– Это правда, – сказал он, – что графиня покровительствует тебе, потому что, как я помню, она о тебе упоминала, но я не могу допустить, чтобы она переписывалась с офицером.

– Меня самого удивило это, – продолжал я, – потому что моя госпожа не раз говорила, что сеньор де Маньяра первый достоин виселицы, но, видите ли, сеньор, в этом письме, которое я передал графине, он, предчувствуя, что его скоро арестуют, писал ей, умоляя заступиться за него.

– Ах, сеньор де Маньяра страшный хитрец! – воскликнул представитель обвинительной власти. – Он хотел ускользнуть из наших рук и искать покровительства всемогущей при дворе сеньоры!

– Но он не ускользнул от ваших рук, милостивый сеньор, потому что моя госпожа с презрением разорвала письмо и послала меня передать ему на словах, что она ничего не может для него сделать.

– И ты за этим и шел?

– Именно. Я знал, что его просьба останется без последствий, и ужасно радовался этому. Ведь эти негодяи хотели свергнуть с престола нашего короля и покушались на жизнь королевы, так пусть и погибнуть все на одной виселице.

– Прекрасно, – сказал он, все еще не вполне доверяя мне. – Мы вместе отправимся к твоей госпоже, чтобы она подтвердила все, сказанное тобою.

– Хорошо, сеньор; только теперь графиня находится в апартаментах князя де ла Паз, которого она просит определить меня в пажеский корпус, и если сеньор отправится сейчас, то он пропустит время переписки арестованных. Не лучше ли будет, если сеньор придет несколько позднее, а я буду ждать его в комнате моей госпожи. Тем временем я предупрежу ее, и она встретит вас очень любезно, так как она вас очень ценит и уважает.

– Да? Разве она когда-нибудь говорила обо мне? – с любопытством спросил он.

– Когда-нибудь! Да тысячу раз, сеньор! Третьего дня вечером она больше двух часов говорила о вас с герцогом Годоем и маркизом Кабальеро.

– Серьезно? – спросил он, и широкая улыбка открыла его желтые зубы. – Что же она говорила?

– Что именно вам все обязаны самыми важными открытиями в этом заговоре и многое другое, чего я не решусь сказать вам, сеньор…

– Говори, говори… Ты неглупый мальчик!

– Она рассыпалась в похвалах вашему таланту и уму, сеньор, и затем прибавила, что не успокоится, пока вас не сделают прокурором окружного суда.

– Она сказала это? О, я вижу, ты умный и скромный мальчик. Скажи же сеньоре графине, что я через несколько минут приду сообщить ей важные новости. Она увидит, как я ее ценю и уважаю. А, сказать по правде, я ведь думал, что ты несешь письмо от офицера к герцогине Долорес.

– Вот еще! Я никогда не хожу к этой сеньоре, потому что она в ссоре с моей госпожой.

– А так как нынче арестуют и герцогиню, – продолжал он, – и ее мужа, потому что они оба замешаны…

– Как, и сеньору Долорес арестуют! – не без удивления воскликнул я.

– Да, я уже отдал приказание. Итак, юноша, ступай к твоей госпоже и предупреди ее, что я скоро буду.