Дело Габриэля Тироша - Ицхак Шалев (2007)

Бывают мгновения, подобные водоразделу, проходящему по высокому хребту настоящего, между морем прошлого и морем будущего. И мгновение это пришло в душу Габриэля. Я чувствовал внутреннюю бурю, которая сопровождала ясное и четкое отклонение линии водораздела от места, где сливаются и вливаются все ручьи лишь в море будущего. До этого мгновения он был учителем. С этого мгновения в будущем он будет для нас чем-то гораздо большим, чем учитель, но определить, кем он будет, я еще не мог. Казалось, он преследовал заданный Даном вопрос, как хищник преследует свою жертву, вглядывался в него сверкающими глазами, прежде чем наброситься на него.

«Спрашиваешь, стоит ли сравнивать?» – обратился он к Дану почти шепотом, в котором ощущалось ворчание хищника перед броском. Замолк на секунду, словно бы изучая то, на что собирался наброситься, и внезапно воскликнул стремительным, напористым голосом:

«Да ведь мы обязаны сравнивать! Мы должны извлечь уроки, если не хотим вернуться к ошибкам, которые привели их к поражению и уничтожению! Важно, чтобы мы сумели освоиться в этих местах, собрать по крупицам силу, способную действовать в нашу пользу, использовать любой конфликт между нашими врагами намного лучше, чем это делали крестоносцы».

Это вырвалось внезапно и спонтанно из уст Габриэля и потрясло нас, ибо обычно он всегда разговаривал с нами сдержанно. И все же это не было для нас совсем неожиданным. Даже в голосе его на уроках можно было различить едва скрываемое напряжение, которое впервые перед нами вырвалось в это мгновение. Дан выглядел смущенным, но тут же успокоился, услышав, как голос Габриэля быстро вернулся на низкие педагогические октавы.

«Следует выяснить, с какой целью вообще вы учите историю. Если кому-нибудь необходима оценка в аттестате, и он не жалеет ни дня, ни ночи, чтобы оценка эта была высокой, мне его жаль. Цель моя при обучении иная. Я хочу, чтобы мои ученики поняли, что происходит вокруг них, и действовали на основании правильного определения ситуации. Они не смогут этого сделать без знания прошлого, другими словами, без понимания закономерностей, приводящих к историческим событиям».

«Существует ли вообще такая закономерность?» – спросил я.

«Да, – отрезал Габриэль, – Хотя и бытует мнение, что история это хаос различных желаний и воль, которые то сталкиваются, то соединяются в случайную цепочку. Я же различаю закономерность в этом хаосе. Одинаковые ситуации приводят к одинаковым результатам, одинаковые условия порождают почти всегда те же события».

Последние его слова не очень были нам понятны, и он это ощутил.

«Вернемся к нашим крестоносцам. Главной их проблемой было неумение выстоять с помощью их качественного преимущества против окружения, у которого было явное количественное преимущество. Разве это вам ничего не напоминает?»

Мы улыбались, ибо тотчас поняли его намек.

«Потому и ясно, что причины их поражения при решении этой проблемы могут быть и причинами нашего поражения».

«Тут вы касаетесь моей проблемы», – сказала Айя.

«Да. И вообще нашего существования здесь. Сможем ли мы выстоять на этой полосе земли восточного Средиземноморья, или станем таким же мимолетным эпизодом, подобно крестоносцам? В этом вся проблема. Все остальное – суета сует».

Сидели мы и молчали какое-то время, чтобы заново привести в порядок наши мысли, которые разбежались во все стороны от шока поразивших всех нас слов учителя.