Божественное правосудие - Балдаччи Дэвид (2012)

При воспоминании о последнем ужасном вечере в туристическом центре защемило сердце. Как смотрел на него смертельно раненный Милтон — широко открытыми глазами несправедливо обиженного ребенка. Память о последних мгновениях жизни друга останется со Стоуном до конца. Он ничего уже не мог тогда изменить — только отомстить. И отомстил. Той ночью в туристическом центре он уничтожил с десяток хорошо вооруженных, специально подготовленных бойцов. Он едва помнил свои действия — все было затенено той единственной, оглушающе неправдоподобной смертью. Однако месть ничуть не облегчила боль утраты. Вот, в частности, из-за чего произошли сегодняшние два убийства. И ни одно из них не возместит ни потери Милтона, ни потери жены и дочери.

Очень аккуратно Стоун вырезал в голове могилы прямоугольник дерна и положил в образовавшуюся ямку контейнер. Затем вернул дерн на место, плотно притоптал его и уничтожил все следы. Вскоре травинки стояли, вытянувшись в струнку, словно отдавали почести его погибшему другу.

Минуту спустя Стоун медленно побрел прочь. Сев на метро, доехал до «Юнион-стейшн», где, истратив почти всю наличность, купил билет в южном направлении. На вокзале несла службу полиция и крутились агенты в штатском. Стоун, как положено, запомнил позицию каждого. Основные силы, без сомнения, брошены сейчас на три ближайших аэропорта, где парни делают все возможное и невозможное, чтобы схватить убийц известного американского сенатора и шефа разведывательной службы. Непритязательный железнодорожный транспорт Америки с его обветшавшим путевым парком такого уровня наблюдения не удостоился. Как будто из-за неблагополучного состояния железных дорог убийцы не соизволят скрыться, уехав по рельсам.

Через полчаса он сел на амтраковский «Кресент»

[1]до Нового Орлеана. Решение взять билет именно на этот поезд было спонтанным, принятым после того, как Стоун взглянул на бегущую строку объявлений. Поезд отправлялся с опозданием на несколько часов, иначе он бы на него не попадал. Не будучи суеверным, Стоун тем не менее посчитал это знамением. Войдя в вагон, он первым делом проскользнул в туалет, где сбрил бороду и избавился от очков, и только потом прошел на свое место.

После «Катрины»

[2]в Новом Орлеане по-прежнему полным ходом шли строительные работы. Фирмы, которым отчаянно не хватало рабочих рук, не интересовали всякие глупости вроде номера социального страхования и постоянного места жительства. Стоун очень не любил подобных вопросов, поскольку в конечном итоге они могли привести к выяснению, кем он является на самом деле. Его план заключался в том, чтобы затеряться в массе людей, занятых восстановлением жизни после кошмара катастрофы. У него бы это получилось — уже много лет он, в сущности, занимался тем же самым. За исключением двух выстрелов, предназначенных тем, кто не считал его человеком, способным на праведный гнев.

Пока поезд набирал ход, уносясь в темноту ночи, Стоун, глядя в окно, изучал в отражении свою соседку — молодую женщину с младенцем на руках. Оба спали. Мать положила ноги на видавший виды рюкзак с наволочкой поверх него, набитой, по всей видимости, бутылочками, распашонками, подгузниками и прочим малышовым имуществом. Младенец посапывал, прижавшись к мягкой материнской груди. Взгляд Стоуна задержался на ребенке: складочки под подбородком, пухлые кулачки… Неожиданно малыш открыл глаза и серьезно воззрился на Стоуна. Что удивительно, он не только не заплакал — вообще не издал ни звука.