Шея жирафа - Юдит Шалански (2011)

Какое там будущее… Если быть точным, эти дети – как раз таки прошлое, а не будущее. Перед ней сидит девятый класс. Последний девятый класс гимназии им. Чарльза Дарвина. Через четыре года они станут последним выпуском. А пока Инга Ломарк должна исполнять здесь роль классной дамы. Просто девятый класс, и все. К номеру больше не нужно добавлять букв, как прежде – от «а» до «ж». Раньше такая рождаемость была – отличную роту можно было набрать, по крайней мере по количеству. А теперь и этот класс едва удалось наскрести. Почти чудом, потому что в тот год в их федеральной, земле был зафиксирован самый низкий уровень рождаемости. Следующие классы набрать уже не получилось. Даже несмотря на разговоры, о нехватке учеников, о грядущем конце Дарвиновки и решение коллег из трех общеобразовательных школ более щедро раздавать рекомендации для поступления в старшие классы гимназии. Вот и получилось, что каждого более-менее грамотного ребенка возвели в ранг гимназиста.

Всегда были родители, вопреки всем рекомендациям убежденные в том, что их ребенку самое место в гимназии. Но теперь в этом городе не хватает даже родителей.

Нет, в самом деле, с ее точки зрения, эти дети – отнюдь не брильянты в короне эволюции. Развитие и рост – не одно и то же. Эти. ученики, до ужаса наглядно демонстрировали, что качественные и количественные изменения происходят по большей части, независимо друг от друга. Природа, нерешительно застывшая на пороге между детством и юностью, – зрелище малоприятное. Фаза развития. Подрастающие наземные позвоночные. Школа – вольер. Приближается ужасное время, нужно будет постоянно проветривать классную комнату, чтобы избавиться от запаха этой возрастной ступени. Мускус и высвобожденные феромоны, теснота, формирующиеся тела, потные подколенные ямки, сальная кожа, тусклые глаза, бурный рост во все стороны. До начала полового созревания их еще можно было чему-то научить. А сейчас уже очень трудно понять, что творится в их головах за непроницаемыми лицами: то ли они уже ушли в своем умственном развитии далеко вперед, то ли сильно запаздывают из-за кардинальной перестройки организма.

Они же не понимают, что с ними происходит, и уж тем более не в состоянии себя контролировать. Просто бессмысленно пялятся в пустоту. Апатичные, перегруженные, сконцентрированные исключительно на себе. Инертные, неспособные к сопротивлению. Кажется, что сила земного притяжения действует на них в три. раза сильнее, чем на остальных… Им все дается с огромным трудом. Каждый квант энергии, что поступает в эти тела, поглощается мучительными метаморфозами, по трудоемкости ни в чем не уступающими сбрасыванию кокона. Вот только бабочки появляются на свет в результате всего этого крайне редко.

Тут уж ничего не поделаешь, процесс взросления не может обойтись без этих аморфных промежуточных форм, на которых, как нарывы, разрастаются вторичные половые признаки. Тяготы антропогенеза демонстрируются здесь в ускоренном темпе. Не только онтогенез есть рекапитуляция филогенеза, но и пубертатный период тоже. Они растут. День за днем. Скачками, особенно летом, так что после каникул их даже не сразу узнаешь. Послушные девочки превращаются в истеричных бестий, а смышленые мальчики – во флегматичных оболтусов. Плюс еще неумелые попытки выбора партнера. Нет, от природы не стоит ждать оригинальности. Только справедливости. Это состояние – сродни болезни. Остается только ждать, пока оно пройдет. Чем крупнее может стать животное и чем больше продолжительность его жизни, тем дольше длится его юность. Человеку для созревания требуется треть всей его жизни. В среднем человеческий детеныш способен позаботиться о себе по достижении восемнадцати лет. А Вольфганг, например, выплачивал деньги, детям от первого брака аж до двадцати семи.