Пир стервятников - Джордж Р. Р. Мартин (2005)

– Перед тем, как принести свои обеты, кандидат должен совершить ночное бдение в склепе. При этом ему не дают ни лампы, ни факела – только обсидиановую свечу. Если он не сумеет ее зажечь, то просидит всю ночь в темноте. Самые глупые и упрямые, особенно те, что занимались так называемыми тайными науками, пробуют это сделать. При этом они часто ранят себе пальцы, ибо витки на этих свечах остры, как бритва. Так, с изрезанными пальцами, в размышлениях о своей неудаче, они и встречают рассвет. Те, кто поумней, просто ложатся спать или проводят ночь в молитве, но каждый год кто-нибудь да пытается.

– Верно. – То же самое слышал и Пейт. – Но что проку от свечи, если она не дает света?

– Это урок, – важно ответил Армин, – последний, который мы должны усвоить, прежде чем возложить на себя мейстерскую цепь. Стеклянная свеча, вещь редкостная, прекрасная и хрупкая, служит здесь символом истины и знания. Стеклу недаром придана форма свечи – это напоминает нам, что мейстер должен быть источником света везде, где бы он ни служил, а острые грани говорят о том, что знание может быть опасным. Мудрецы могут возгордиться своей мудростью, но мейстер должен всегда оставаться смиренным. Стеклянная свеча напоминает нам и об этом. Даже принеся обет, надев цепь и отправившись к месту службы, мейстер должен помнить о бдении, проведенном впотьмах, и о тщетных попытках зажечь свечу… ибо и знанию не все доступно.

Лео громко расхохотался.

– Это тебе не все доступно. Я своими глазами видел, как она горит.

– Ты видел, как горит другая свеча, – не сдавался Армин. – Возможно, из черного воска.

– Мне лучше знать, что я видел. Свет у нее яркий, много ярче, чем у сальной или восковой свечки. Он бросал странные тени, и пламя не колебалось, хотя в открытую дверь дуло почем зря.

Армин неуступчиво скрестил руки на груди.

– Обсидиан не горит.

– Драконово стекло, – вставил Пейт. – В народе его называют драконовым стеклом. – Это почему-то казалось ему достойным упоминания.

– Верно, – поддержал его Сфинкс, – и если в мире опять завелись драконы…

– Драконы и кое-что пострашнее, – сказал Лео. – Серые овцы зажмурились, но мастиф видит правду. Древние силы пробуждаются, тени приходят в движение. Грядет век чудес и ужасов, век богов и героев. – Он потянулся, улыбаясь своей ленивой улыбкой. – За это стоит выпить, я бы сказал.

– Мы уже достаточно выпили, – сказал Армин. – Утро настанет скорее, чем нам того хочется, и архимейстер Эброз будет читать о свойствах мочи. Тем, кто намерен выковать серебряное звено, лучше не пропускать его лекции.

– Я нисколько не препятствую тебе отведать мочи, – съязвил Лео, – но сам предпочитаю борское золотое.

– Если уж выбирать между тобой и мочой, то я выбираю ее. – Молландер поднялся из-за стола. – Пошли, Рун.

– Я тоже иду спать. – Сфинкс взял футляр с луком. – Может, мне приснятся драконы и стеклянные свечи.

– Все заодно, да? Ну ничего, зато Рози здесь. Я, пожалуй, разбужу нашу милашку и сделаю из нее женщину.

Сфинкс заметил, какое выражение приняло лицо Пейта, и сказал:

– Раз у него нет медного гроша на чашу вина, то золотого на девушку и подавно не может быть.

– Вот-вот, – подхватил Молландер. – И чтобы сделать девушку женщиной, нужен мужчина. Пошли с нами, Пейт. Старый Валгрейв проснется ни свет ни заря, и тебе придется свести его в нужник.

Если он меня узнает на этот раз. Архимейстер Валгрейв без труда отличает одного ворона от другого, но с людьми у него это получается не столь хорошо. Иногда он принимает Пейта за какого-то Крессена.

– Я еще чуток посижу, – сказал Пейт друзьям. Рассвет близок, но еще не настал. Может, алхимик еще придет, и Пейт непременно должен с ним встретиться.