Дочь Мытаря - Рут Фландерс

– Ой ли! Рассветное солнце мне свидетель: ты выпрашивал девчонку всеми правдами и неправдами. Теперь сам с ней возись! Уговор был: мальчишку в обмен на фитюльку. Чёрт, ну почему ты не пришвартовался в этой дыре хотя бы на закате? Мы обтяпали бы дельце ещё в прошлую ночь!

– Старина, я не слишком горюю. Моё времечко придёт, я только хотел его ускорить. Сам знаешь, как я ненавижу это воронье кодло. Они разорили меня, держат за служку. Папенька Дуарте ещё смеет издеваться! Говорит: заработаешь каперством, именьице выкупишь.

– Небось, процент разбойничий дерёт?

– Он в доле от награбленного, в приличной доле. Да что тебе говорить? Он и с твоих денежек вершки снимает.

– Ну, я на папу Дуарте не в обиде. Он мне – покупателей, я ему – деньги, а в остальном… Мне с ним детей не крестить, хе-хе, и слава Господу Всемогущему! Слышь, Васко, если тебе так этой малявки закортело, то я помогу. Дай только вернусь во Францию. Ты ведь к фламандскому берегу пойдёшь? А я следом за тобой. Сговорись с Равенстином, пошалите в германских владениях Максимуса. Я за вами урожай соберу. Идёт?

– «Прокурандо» будет прикрывать твою посудину? – в голосе Васко слышалась ирония. – Жако, иногда мне думается, что вы с папой Дуарте – дальние родичи. Ладно, уговор. Дашь знать, когда вернёшься. Идём-ка, выпьем! Тоскливо мне в сырых краях. Того и гляди, чахотка нападёт.

– Да тебя сам дьявол не перекусит, одноглазый! – захохотал Жако. – Ну, где там твоя мадера? Трясучка извела, со вчерашнего дня во рту ни капли… Эх, сколько ж ещё тут придётся дневать и ночевать? Завидую я тебе…

Голоса и шаги удалились. Дэнтон слез со ступеньки, сел на пол. Пальцы рисовали на песчаной посыпке извилистые линии.

Вот так пришельцы! Чем дальше в лес, тем страшнее сказка. Один – безземельный дворянчик, каперствует вдоль европейских берегов. Другой – компрачикос, которому зачем-то понадобился новоявленный король всех ирландцев.

Оба типа – в доле с отцом добропорядочного семейства Брэмптон. Тот имеет английские, и, судя по всему, португальские корни.

Равенстин… Ах да, граф Равенстин, мятежный подданный германского короля Максимилиана. Участник недавних фламандских бунтов, подался пиратствовать в проливе. Стало быть, Васко вместе с этим Равенстином отправится грабить прибрежные земли германцев. Компрачикос Жако будет подбирать осиротевших деток, затем уродовать их лица. После этого добрый папенька Дуарте найдёт для малышей покупателя.

Одноглазый Васко имеет виды на черноглазую девицу. Вероятно, хотел похитить её с помощью Жако. Под угрозой изуродования и продажи в рабство надеется принудить Жуану к сожительству.

Всё это замечательные и правильные выводы, дружище Дэнтон, вклад в копилку твоих бесценных знаний, но что дальше? А дальше – ночь. Нужно хорошенько выспаться, раздобыть еду с питьём и придумать себе укрытие.

* * *

Наверху послышались торопливые шаги и лязг замка. Дэнтон юркнул в угол, за груду мешков. Люк открылся. Тёмное облако сплыло по ступеням вниз, издавая перестук шагов и протяжные всхлипывания.

– Se alguém pudesse me ajudar! Ai Deus![30]

С удушливыми рыданиями женщина упала на кучу грязных тюков. Она рвала на себе волосы и что-то бормотала на своём шепелявом языке. Жуана Брэмптон?

Неслышным ползком Дэнтон выдвинулся из своего укрытия. Замысел дальнейших действий рождался на ходу.

– Эй, барышня! – позвал он по-английски тихим шёпотом. Женщина вскинулась.

– А?! Кто здесь? Кто вы, ради Бога?

Она хорошо говорила по-английски, с еле заметным мягким акцентом. Дэнтон придвинулся ближе.

– Барышня, меня послал ваш друг. Вы ведь Жуана?

– Да, я… А вы от Педру?!

– Ага. Охранять вас надо. Я слышал, как одноглазый уговаривал одного человечка вас украсть. А тот человечек деток ворует на продажу, только перед этим лица им портит.

– Компрачикос…, – шепнула Жуана, садясь на песчаный пол. – А вы, вы… Как же? Откуда вы?