Всем стоять на Занзибаре - Джон Браннер (1968)

И опять же, лучше всего он разбирается в генетической селекции и выведении новых штаммов марихуаны; это самое востребованное его умение. И «Хайтрип Калифорния» без труда может в судебном порядке, по Акту об экономической тайне, запретить ему работать, чтобы он не переметнулся к конкурентам.

Замкнутый круг.

Двери лифта открылись, и он повел, как всегда, протестующую Пенелопу по длинному коридору к школе квартала. Подавив угрызения совести (ну правда ведь, нехорошо бросать девочку на милость сверстников) обычным правдоподобным рассуждением, мол, ей нужно научиться плавать, иначе она утонет, он быстрым шагом направился к остановке скоропоезда.

Хотя бы центровой и четверо его шестерок, которые в последнее время его преследовали, вот уже два дня не показывались. Может, им наскучило. Может, их интересовал не он лично.

Вставив свой билет в автоматический турникет на входе, он прошел на платформу ждать гудящего монорельсового вагона.

Вот тут-то они и были – все четверо стояли, прислонясь к колонне.

В это утро платформа была переполнена еще больше обычного. А значит, поезда идут не по расписанию – наверное, снова саботаж на линии. Система скоропроезда была главной мишенью пропекинских «партизан»: даже самое бдительное патрулирование бессильно против такой тактики, как бросание на рельсы бутылок, содержащих невинный с виду слабоалкогольный коктейль, на самом деле приправленный колонией саботажных бактерий, способных превратить сталь и бетон в хрупкий коралловый риф. Обычно Эрика это приводило в ярость, как и всех остальных, но сегодня толпа раздраженных пассажиров позволяла надеяться, что удастся скрыться от глаз шоблы.

Он стал бочком пробираться к дальнему концу платформы, стараясь держаться так, чтобы между ним и четверкой парней в блестящих «крокодиловках» было как можно больше тел. Поначалу ему показалось, что трюк удался. А потом, когда наконец подъехал вагон, он почувствовал, как его толкнули в спину, и, оглянувшись, увидел, что обидчики до него добрались и теперь зажали по двое с обеих сторон.

С неискренней улыбкой вожак кивнул ему проходить первым, и он, содрогнувшись, подчинился.

Разумеется, вагон был переполнен. Пришлось стоять. Только те счастливцы, кто входил на первой станции линии, могли наслаждаться поездкой сидя. Но из-за шума можно было вести приватную беседу – если, конечно, говорящий придвигался к уху слушающего, и именно это затеяла шобла.

– Ты Эрик Эллерман, – сказал один из них, и со словами на щеку Эрика упали несколько брызг слюны.

– Ты работаешь в «Хайтрип».

– Ты живешь в квартире 2704, вон в том блоке.

– Ты женат на телке по имени Ариадна.

– И боевиков у тебя слишком много, верно?

Боевиков? Отупевший от ужаса ум Эрика отказывался переваривать это слово, но все же Эрик сообразил: это исковерканное шумом «бэбиков» – детей.

– Я Жер Лукас.

– Много кто может рассказать тебе о Жере. Люди, которые научились делать, как он просит, и горя не знали, – сказали с другой стороны.

– А это мой кореш Цинк. Он крутой чувак. Настоящий зверюга.

– Поэтому слушай внимательно, милый Эрик. Ты нам кое-что достанешь.

– А если нет, уж мы позаботимся, чтобы все твою подноготную узнали.

– Например, что у тебя есть и другие щенки. В твоем родном городе, в Пацифик-Палисейдс. От другой терки.

– И что на самом деле у тебя их не трое, а пятеро… или шестеро.

– Ох как тебя будут за это любить. Просто обожать!

– А еще, правда ведь, всем приятно будет узнать, что ты тайком ходишь на мессу к правокатоликам, ведь правда?

– И что у тебя особая индульгенция от папы Энглантина в Мадриде на покупку «Бюллетеня Населимита»…

– И вообще у тебя не такой чистый генотип, как ты всем раструбил, но один законспирированный правокатолик в Комитете по евгенике за взятку изменил твои показатели…

– И когда твои щенки вырастут, они скорее всего будут шизофрениками…