Больше, чем жизнь - Измайлова Кира Алиевна

   Я невольно вздрогнул, но тут же понял, что обращение относится к лошади. Селянин, по-моему, пытался распахать полоску земли, что посуше, но плуг намертво увяз в глинистой земле, и изможденной коняге было не под силу сдвинуть его с места, как ни нахлестывал мужичонка тощие бока.

   Я пригляделся: гнедой конь оказался крупным, каким-то больно уж рослым для крестьянского -- среди них обычно попадаются невысокие, крепенькие, неприхотливые лошадки, а не такие дылды. Да и стати...

   -Что ж ты делаешь, изверг! - рявкнул я и зашагал к мужичонке прямо по пашне... хм, ну, пашней это глинистое болото мог назвать только очень большой любитель земледелия. - Совсем с ума съехал?!

   -Э, э... - тот живо отскочил от плуга и вытащил из-за пояса топор. - Чего надо? Кто таков?

   -Последнего разума лишился, что ли? Додумался - верховую лошадь в плуг запрячь! - До землепашца мне дела не было, я пробрался к коню, свесившему голову и тяжело поводившему боками. - Как он у тебя еще копыта не отбросил!

   В порыве праведного негодования я начисто позабыл о том, что к лошадям мне приближаться не стоит. Правда, этому коню явно было все равно -- он меня подпустил и даже позволил взять себя под уздцы. А мне доводилось видать, как самые доходящие одры взвивались на дыбы, стоило мне протянуть к ним руку! Похоже, крестьянин уходил этого красавца мало не насмерть...

   Первым моим порывом было попросту срезать упряжь, но я тут же сообразил: за ущерб придется платить, да и лишних обид учинять не следует.

   -Распрягай, - велел я мужичонке, опасливо топтавшемуся поодаль. Он и сбежать не мог, бросив коня и плуг, и подойти боялся -- вид у меня был достаточно грозный. - Кому говорю? А то сейчас напластаю сбрую на мелкие кусочки, как чинить будешь?

   -Да это... ну, того... - пробормотал он.

   -Не трону я тебя, - пообещал я, поняв причину его колебаний. - На кой ты мне сдался? Руки пачкать...

   -Ну! - неопределенно сказал мужичонка и живо распряг своего доходягу.

   -Откуда он у тебя? - спросил я, осторожно выводя коня на более-менее ровную поверхность. - Спёр, поди?

   -Чего-о?! - оскорбился он. - Чего это сразу спер?

   -А откуда бы у тебя взяться такой лошади? - Тут я заметил, что бедолага прихрамывает на переднюю левую ногу.

   -Сам прибёг, - сказал крестьянин и вытер нос рукавом. - Приковылял, стало быть.

   -Угу, у таких, как ты, все само прибегает и к рукам прилипает, - согласился я.

   -Да правду я говорю, - окончательно оскорбился он. - По зиме дело было...

   Из его путаного сбивчивого рассказа выходило, что в начале зимы где-то неподалеку случилось очередное побоище. Случилось и случилось, главное, хутор не спалили и вообще мимо прошли, а кто именно, того мужичок знать не знал. Целы остались, и ладно. А через пару дней, отправившись в ближайший лесок за хворостом, он и нашел этого вот гнедого. У того, видно, убили хозяина, если судить по окровавленной и уже задубевшей попоне. Сам конь хромал на трех ногах, однако же умудрился выйти к человеческому жилью, даже волки его не съели. ("Какие волки! - подумал я. - Где хозяйские оборотни хоть раз появлялись, волков в ближайшие десять лет не жди, они не самоубийцы!") Сперва мужичок хотел коня прирезать: перелом не залечишь, а так -- хоть мяса на всю семью хватит! Потом присмотрелся и сообразил, что на больную ногу гнедой все-таки наступает, позвал кого-то, кто побольше смыслил в лошадях, и стало ясно, что перелома нет, так что на всех четырех конь еще сможет бегать.