Воин Доброй Удачи - Р. Скотт Бэккер (2015)

Мимара собственными глазами видела плоды трудов чародея за двадцать лет затворничества в глуши. Когда Акхеймион покинул башню, она протолкалась через его рабов и вошла в комнату, служившую ему жилищем. Она ожидала быть испепеленной колдовским огнем. Следы чар были ощутимы, но никаких запирающих Заклятий не было… Видимо, чтобы не повредить невзначай ребятишкам рабов.

Вначале она почти ничего не могла разглядеть, кроме огненной солнечной окантовки закрытого ставнями окна, возле которого девушка впервые увидела колдуна. Запах тут стоял резкий, но на удивление сухой и уютный. Наконец глаза привыкли и различили в полутьме волчьи шкуры на стенах и потолке. Грубо сколоченную кровать. И плоды многолетнего труда.

Множество исписанных страниц. Разбросанных. Сложенных в покосившиеся стопки. Свернутых в свитки, которые лежали повсюду грудами. Сны, один за другим, были записаны тут чернилами и пронумерованы. Все кругом пронумеровано. А потом выстроено в возможные последовательности. И теории. Сесватха то, Сесватха это. Масса подробностей, которые ей ни за что не расшифровать, и уж тем более – не запомнить.

Из всех записей, которые она просмотрела, лишь одна задержалась в памяти – та, что вышла из-под пера старого чародея последней, которая послала ее в погоню за ним. Она вернулась. Из всех на свете!

Я наконец поняла.

«Она» написал колдун. Она… Эсменет.

Мать.

Мимара рассуждает: если уж ей самой удалось так просто проникнуть в башню колдуна, то отчиму это вообще труда бы не составило. Она почти воочию видит, как аспект-император ступает туда из вспышки бело-голубого света. И наблюдает, как его лицо, всегда такое отрешенное, такое пугающее, обводит взглядом неприбранную комнату. Что может подумать бог, глядя на пожитки старого своего наставника, не забытой первой любви его жены?

Но вряд ли что-то человеческое.

Эти размышления заставляют ее расхохотаться, что привлекает недоуменные взгляды спутников. Вероятно, это кирри тому виной – снадобье, которое она одновременно обожает и ненавидит. Оно опустошает душу, иссушает и лишает смысла заботы. Порой даже ее собственная подневольная жизнь начинает представляться честным и выгодным занятием… пока Клирик продолжает своим прохладным пальцем закладывать горькие крупицы кирри ей в рот.

Но веселье настоящее. С самого начала она отметала страхи старого колдуна в отношении своего отчима. «Так он отвлекает тебя, – говорил Акхеймион. – Именно так он и правит, из тьмы в наших душах! Если бы ты ощущала и могла распознать его в себе, это означало бы лишь, что он заложил обман еще глубже…»

Она лишь усмехнулась тогда в ответ, как явной глупости. Став Анасуримбор после его женитьбы на матери, она жила в близости к его священной особе и не раз покрывалась мурашками, стоило ему просто пройти рядом. Подобно многим, она смешивала физическое отсутствие с невозможностью оказать воздействие. Андиаминские Высоты казались такими далекими. Теперь она знает: аспект-императору расстояние не помеха. Анасуримбор Келлхус вездесущ.

Чего и опасался старый колдун.

С этим пониманием приходит и новое уяснение своей силы. Она изучает Капитана, пытаясь разгадать, какие силы борются внутри него, создавая неустойчивое равновесие благочестия и кровожадности. А она для него, решает Мимара, представляет собой досадное осложнение, ненужную складку на шелке его честолюбия. Земные страхи ему оттого и неведомы, что всех их заслоняет ужас проклятия вечного. Он слишком воинствен, чтобы каяться перед Богами Сострадания. Слишком скуп и жесток, чтобы заручиться покровительством Войны или Охотника…

Остается только аспект-император. Лишь он может найти в кровожадности Капитана достоинство. Лишь он сможет пустить его в рай.

И она тут – переменная величина, думает Мимара, припомнив уроки алгебры, усвоенные на коленях у нильнамешского учителя Йераджамана. Та самая величина, которая не поддается вычислению.