Побег - Кобрина Евгения

     Девушка закрыла глаза, но сон не приходил, и муж тоже не спал, она не слышала его ровного дыхания. Кэйтлин боялась шелохнуться, спровоцировать его на разговор или действия, и даже ее сердцебиение казалось ей уж очень громким.

     Бартон пошевелился, устраиваясь удобнее, девушка замерла, а муж раздраженно сказал:

     – Хватит, Кэйтлин. Я не имею намерения придушить тебя во сне. Успокойся и засыпай, день был долгим.

     Она промолчала, а муж добавил:

     – Если ты сейчас не хочешь спать, я найду, чем тебя занять.

     – Угрожаешь близостью? – не сдержалась она.

     Бартон напрягся:

     – Чего ты добиваешься, Кэйтлин? Хочешь разозлить меня еще больше, чем я уже зол?

     – В первый день ты сказал, что не накажешь за правду. Я честно призналась, а ты сказал, что за это убьешь.

     – Не переиначивай, не за это!.. И я уважаю твою честность.

     Если бы он знал всю правду, то не говорил бы так, подумала девушка и горько вздохнула.

     – Спи.

     – Сам спи! – не сдержалась Кэйтлин, и расплата не заставила себя долго ждать.

     Муж резко перевернул её на спину и навис сверху, придавливая к кровати:

     – Не дерзи мне. Не то время и не то место, – прорычал он с тихим гневом. 

     Но сейчас она не боялась его, в его голосе и лице не было той ярости, что была в конюшне. И Кэйтлин наконец отпустил страх:

     – А то что?

     Бартон, кажется, не сразу поверил, что она спросила это, а когда понял, что ему не послышалось, с яростью набросился на губы жены. Холодная вода океана не потушила его страсть, лишь чуть приглушила, и сейчас она разгорелась с новой силой.  Мужчина обрушил её на девушку в своих поцелуях, прикосновениях и ласках, и Кэйтлин мгновенно загорелась, поджигаясь от мужа. Его страсть была сильной и нескончаемой, Кэйтлин потеряла счет времени, ориентацию в пространстве и саму себя. Не осталось ничего, кроме этого мужчины и того наслаждения, что он дарил ей. Их любовь была дикой и быстрой, и вскоре девушка уже подстраивалась под ритмичные толчки мужа, с жадной радостью принимая их. Экстаз накрыл их одновременно, и они вместе начали задыхаться в его волнах.

     Бартон перетянул жену на себя, удобно уложил на свое тело и принялся нежно ласкать её спину и ягодицы. Кэйтлин тонула в его нежности, не желая возвращаться в реальность, и поэтому сон стал для неё желанным убежищем. Последнее, что она услышала, перед тем как укрыться в царстве Морфея, было тихое обещание мужа:

     – Ты передумаешь, моя девочка, я все для этого сделаю. Передумаешь, вот увидишь. И у нас будет большая счастливая семья.

     Кэйтлин подумала, что была бы рада, если бы муж выполнил свое обещание.

     В день перед полнолунием у оборотней всегда было много дел. Они приводили в порядок свою деревню, свои дома, свои тела и души. Если были какие-то незаконченные дела, оборотни должны были их закончить: отдать долги, починить текущую крышу, зашить порванную рубаху, попросить прощения. Ведь после полнолуния всякий раз начинается новая жизнь, с чистого листа. Утром все работали на благо деревни, после обеда в своих домах, а к вечеру обязательной была баня, и час времени  каждый проводил наедине с собой. После заката люди надевали чистую простую одежду и шли в лес, на поляну, где собиралась вся стая. Альфа говорил торжественную речь о жизни и смерти, перерождении и освобождении и желал всем доброй Полной луны. Оборотни расходились по территории стаи и ждали полуночи, с наступлением которой смогут обернуться в волков и провести до рассвета время на четырех лапах.