Год, прожитый по-библейски - Джейкобс Эй Джей (2013)

История Фамари излагается в Книге Бытие. Она была замужем за Иром, сыном Иуды. Ир умер, не оставив потомства. В библейские времена была традиция, которая сегодня кажется дикой: бездетная вдова оставалась в семье и должна была выйти замуж за брата покойного мужа. Это называется «левират». Итак, Фамарь вышла замуж за младшего брата Ира, Онана. Тот тоже умер. Фамарь была безутешна. Два мужа и две смерти. Но ее свекр Иуда сказал, что не стоит беспокоиться: она выйдет за младшего, Шелу. В итоге Иуда не выполнил обещания, и Фамарь осталась без мужа.

Ей отчаянно хотелось забеременеть, и она придумала план: закрыла лицо, оделась блудницей и перехватила свекра, когда тот шел стричь скот. Ничего не подозревающий Иуда переспал с Фамарь и дал ей посох и личную печать в залог будущей оплаты. План сработал. Фамарь понесла.

Иуда, будучи не в курсе, что его одурачили, узнал о беременности невестки и обвинил ее в развратном поведении. Он потребовал, чтобы ее сожгли. Тогда Фамарь показала посох и печать, и Иуда понял, что он отец ребенка. Он раскаялся и пошел на попятную. А у Фамарь родилось двое сыновей, которых назвали Зара и Фарес. И вот интересный поворот: Фарес стал предком выдающегося древнееврейского правителя, царя Давида.

Поначалу сюжет показался мне настолько диковинным, что я не смог вынести из него никакого смысла. Женщина, которая занимается сексом со свекром? Под личиной проститутки? Но, перечитав историю четыре раза, я увидел в ней мощную мораль. Вот она: даже великие вещи могут иметь темное с точки зрения этики происхождение. Даже от незаконного союза, основанного на обмане, может произойти человек вроде царя Давида.

Итак… возможно, экстракорпоральное оплодотворение имеет сходную природу. Оно небезупречно с точки зрения этики, но вдруг наш ребенок станет великим человеком. Или я изо всех сил пытаюсь найти оправдание.

В конце концов я нахожу способ отвлечь Джули так, чтобы обоим было интересно. Мы играем в «Вспомни фильм с названием из Библии».

Вовек не забуду повелений Твоих, ибо ими Ты оживляешь меня.

Псалтирь 118:93

День 122. Сегодня канун Нового года, и мы с Джули паркуем взятую напрокат машину перед домом наших друзей в Нью-Джерси. Будем гостить у них три дня.

После приветствий и увиливания от объятий я тащу чемодан наверх, в гостевую комнату, водружаю его на кровать, открываю – и сразу же осознаю свою ошибку. Я забыл бараний рог. Он остался в шкафу в Нью-Йорке. Проклятье. Я не смогу подуть в рог 1 января, в начале нового месяца.

Пытаюсь убедить себя, что формально 1 января – не первое число очередного месяца по еврейскому календарю. Но мне это не помогает. Удивительно, но мне на редкость беспокойно и неуютно, как будто я снова старшеклассник и забыл подготовиться к важному экзамену по физике. Я срываюсь на Джули, устроив ссору по поводу громкости джасперовой радионяни.

По правде говоря, я все точнее выполняю ритуалы. Ненавижу нарушать ежедневный цикл – молитвы, привязывание заповедей, снова молитвы, кисточки, белые одежды и опять молитвы. Почему? Возможно, дело в том, что эти ритуалы прекрасно увязываются с моим обсессивно-компульсивным расстройством[129].

Из-за расстройства я склонен к странным ритуалам: например, четыре раза прикасаюсь к головке душа, прежде чем выключить воду. Или открываю рот, словно зеваю, каждый раз, когда смотрю в зеркало. Или никогда не начинаю разговор со слова «ты», потому что в одиннадцать лет я посмотрел серию «Восьми достаточно»[130], где отец, до этого не знавший сына, начинает диалог фразой «Ты в порядке?» – и в итоге их отношения не складываются. Возможно, не из-за «ты» в начале предложения, но кто знает.