Эммануэль. Танцовщица с бульвара Сен-Жермен - Арсан Эммануэль (2016)

Ночь была теплая, но тревожная, наполненная шелестом листьев и воем обезьян. Лошади медленно двигались вперед, наступая на папоротники. Вдруг полная луна осветила листву и впереди показалась небольшая бухточка.

— Остановимся тут, — сказал Алехандро, — дальше пойдем пешком.

Они спешились и привязали коней к дереву. В нескольких метрах от них, на краю моря, фосфоресцирующая полоса отступила и двинулась по течению. Это оттуда приходят черепахи. Нужно было быть начеку, стоять молча и не шевелиться.

Джина и Жад рядом с Алехандро напряженно вглядывались в темноту. Им казалось, что камни начинают шевелиться, а на морской поверхности как будто появлялись морские чудовища.

И тут волна, более мощная, чем остальные, захлестнула пляж. Алехандро схватил руку Жад и указал ей на темную массу на песке. Это была первая черепаха, которая оказалась настолько огромной, что походила на потерпевшее крушение судно. За ней последовала другая, потом третья.

Черепахи расположились в нескольких метрах от наблюдателей. У Жад что-то сжалось в животе, ей показалось, что в ней нарастает желание. Пресмыкающиеся начали двигаться и медленно поползли в их сторону. Головы, торчащие из панцирей, внушали ужас. Маленькие глазки поблескивали в лунном свете, пасти были раскрыты, обнажая острые зубы.

Оказавшись на дюне, черепахи принялись за работу — они разрывали песок, чтобы отложить туда яйца. Их гримасы, стоны, медленные движения напоминали мучительные роды.

Джина прижалась к Жад. Обе были охвачены одинаковым волнением, таинственной смесью страха и экзальтации, порождавшей лихорадку.

— Теперь мы можем подойти поближе, — сказал Алехандро, когда измученные мастодонты зарыли свои яйца, защитив их таким образом от алчных птиц.

Жад и Джина смело двинулись вперед и коснулись пальцами неровной поверхности их панцирей.

— Они не злые, — пояснил Алехандро. — И теперь очень устали. Если хотите, мы можем сесть на них и поспорить, кто первым доберется до моря. Они такие тяжелые. Мы для них, словно перышки.

Джина сняла с себя одежду и легла на самую крупную черепаху.

— Я боюсь, но это так здорово, — произнесла она.

Жад немного поколебалась и последовала за ней. Грубый контакт панциря с обнаженным телом заставил ее содрогнуться. Черепаха закачалась, и ее огромный панцирь начал вибрировать. Испугавшись, Жад спрыгнула и оказалась рядом с Джиной, которая тоже уже стояла на песке и дрожала не меньше ее.

Алехандро рассмеялся и подошел, чтобы подбодрить девушек. Он стиснул их в руках. Жад снова вздрогнула, и ее страх вдруг превратился в сильное желание. Она прижалась к своим спутникам и почувствовала с одной стороны обнаженные груди Джины, а с другой стороны — сильную руку Алехандро.

Она поискала член костариканца. Рука Джины уже нащупала ширинку его брюк. Они обе начали ласкать его одними и теми же движениями, прижавшись друг к другу бедрами, как если бы они были сиамскими близнецами.

Неожиданно они потеряли равновесие и покатились по песку. Алехандро оказался на спине, две девушки — на нем. Их груди коснулись его лица. Он лизнул одну и погладил другую, идя от соска к соску, как Ромул под волчицей. Его любовницы, в свою очередь, занялись его толстым пенисом. И он даже не понял, в кого из них кончил.

— Жад, моя перепелочка, любовь моя, сделай так, чтобы я кончила еще раз, — крикнула Джина.

Из ее влагалища капала сперма. Жад лизнула ее и погрузила свой язык внутрь влагалища.

— О, да, как хорошо, — застонала Джина. — Ласкай ее, Алехандро. Она так прекрасна. Сделай ей хорошо.