Смертельно опасны (антология) - Дозуа Гарднер, Мартин Джордж Р.Р. (2015)

Ладошки Шелби – ну, люди же вечно разливаются про ручки малышей, да? – но ее ладошки были похожи на крохотные тугие бутончики, и он так любил накрывать их своей ладонью. Он даже не подозревал, что способен такое чувствовать. Что он, оказывается, из тех отцов – и что вообще бывают такие отцы, – кто, уловив сладкий молочный запах одеяла дочки, чувствует, как в груди разливается теплота. И даже иногда зарывается в него лицом.

Понадобилось немало времени, чтобы стащить с ее ног темно-красные ковбойские сапоги, которых он раньше не видел.

Потом он стянул с нее джинсы и трусики тоже не узнал. Спереди они были в виде бабочки, и при каждом движении черные крылья трепетали у нее на бедрах.

Он смотрел на нее и вспоминал: как-то раз, когда они только начали встречаться, Лори взяла его руку и провела ею по своему животу, по бедрам. Сказала, что когда-то думала, что станет танцовщицей; может быть, еще и станет. И что если у нее когда-нибудь появится ребенок, то надо будет делать кесарево сечение, потому что все знают, что потом бывает с животами, – не говоря уже о том, что бывает там, сказала она, смеясь, и следом опустила его руку туда.

Он позабыл это и еще много всего, но теперь одно за другим начало всплывать в памяти, сводя с ума.

Он наполнил водой большой стакан и заставил ее выпить. Потом снова налил до краев и поставил на тумбочку возле нее.

Она уснула не так, как спят пьяные, а как ребенок: веки сонно подрагивали, губы легонько изгибались в улыбке.

Ему казалось, что он всю ночь глядел на нее в лунном свете, но в какой-то момент, должно быть, все же уснул.

Когда он проснулся, она лежала головой у него на животе и заспанно гладила.

– Мне приснилось, что я опять беременна, – пробормотала она. – Все опять было так же, как с Шелби. Может, нам стоит кого-нибудь усыновить? На свете столько детей, которым нужна любовь.

Они познакомились шесть лет назад. Его мать владела небольшим многоквартирным домом на севере города, и он работал у нее.

Лори жила на цокольном этаже; через высокое окно видно было, как по тротуару ходят люди. Мать называла это квартирой с «утопленным садом».

Она жила с еще одной девушкой, и иногда они возвращались домой очень поздно, смеясь и прильнув к друг другу, как порой делают молодые девчонки, шептались и сверкали гладкими ногами в коротких юбках. Ему было любопытно, о чем же они говорят.

Он тогда еще учился, а работал вечерами и по выходным: менял шайбы в подтекающих кранах, выносил мусор.

Как-то раз он стоял на тротуаре перед домом и поливал хлоркой мусорные баки, а она пронеслась мимо с телефоном в руке, пряча лицо в складках крошечного плаща. Она двигалась так быстро, что он едва успел увидеть ее, чтобы не окатить из шланга. Мимолетно заметил, что глаза у нее мокрые от слез, тушь растеклась.

– Я не врала, – говорила она в трубку, засовывая ключ во входную дверь, толкая ее плечом. – Это не я вру.

Однажды вечером, вскоре после этого, он вернулся домой и нашел под дверью записку:

«У меня в душе непорядок, что-то сломалось или я не оплатила счет?

Спс, Лори, к. 1‑А»

Пришлось четыре раза прочитать, прежде чем до него дошло, что там написано.

Она приоткрыла дверь с улыбкой; дверная цепочка натянулась на уровне ее лба.

Он поднял разводной ключ.

– Ты как раз вовремя, – сказала она, указывая в сторону ванной.

Никто никогда не ожидает, что с их ребенком что-нибудь случится. Лори повторяла это снова и снова. Повторяла и журналистам, и полиции, повторяла каждый день все три недели с тех пор, как произошла беда.

Он смотрел, как полицейские ее расспрашивают. Все было прямо как по телевизору, вот только совсем не так. Сначала он удивлялся, почему на самом деле все всегда не так, как ожидаешь, но потом понял – потому что никогда не думаешь, что это случится с тобой.