Адриан Моул и оружие массового поражения - Сью Таунсенд

– Не переживайте, мой дорогой, – ответил он. – В суматохе мне удалось нанести Крокусу пару крепких зуботычин.

После работы поехал в Королевскую больницу На мой вопрос, как обстоят дела у Джорджа Моула, дежурная медсестра сообщила, что он «все еще беспокоен».

– На больничном языке это означает «все еще мучается»? – уточнил я.

– Да весь день жмет на звонок, – ответила она. – Видать, думает, будто находится в гостинице и вызывает горничную. Это всё лекарства виноваты.

В палате, где лежал отец, находилось еще три пациента.

При моем появлении мама сорвалась со стула:

– Слава богу, ты пришел! Умираю, курить хочу.

Она была в строительной робе, и, далеко не впервые в жизни, мне стало стыдно за ее внешний вид. Громадные сапоги с железными носами казались неуместными в больничной палате.

Отец лежал на спине, устремив в потолок одурманенный взгляд. Я спросил, как он себя чувствует.

– По-моему, наркота подействовала, – мечтательно проговорил он. – Давно мне так хорошо не было, последний раз в шестидесятые.

Глаза его медленно закрылись, и мы с мамой вышли в специальную пластиковую камеру для курильщиков. Там я рассказал ей, что официально разорвал помолвку с Маргариткой.

– Ну и слава богу, – одобрила она.

Затем сообщила, что отцу предстоит операция по удалению двух поврежденных дисков.

Не повлияет ли это на его способность передвигаться, встревожился я.

– Вряд ли, – легкомысленно рассмеялась мама. – Твой папа всегда был бесхребетным, и ничего, двигался.

Позвонил Георгине – «абонент недоступен».

В 3 часа ночи проснулся от суетливого топотка. Поднялся, чтобы выяснить, в чем дело, и тут из кухонного шкафчика, который я оставил открытым, выскользнули три бурые тени. Одна из теней коснулась моей голой ноги.

В ходе последующих изысканий обнаружился полупустой пакетик чипсов «Уокер» с говядиной и луком.

Я делю свой лофт с крысами.

Среда, 19 марта

Позвонил в санэпидемслужбу Лестерского городского совета и оставил заявку, чтобы на Крысиную верфь как можно скорее прислали крысолова с комплектом для истребления грызунов.

Встречался сегодня с моим адвокатом Барвеллом по поводу иска о лебединых экскрементах на лестнице.

Барвелл рассказал, что подслушал на обеде в клубе «Ротари» разговор адвоката Гэри Вялока с королевским адвокатом Аланом Раком-Бриджесом.

– У него железная хватка, мистер Моул. Однажды он судью буквально заставил присудить миллион за причиненный ущерб. И только потому, что одна баба запихнула в кран большой палец ноги и он там застрял.

Мистер Барвелл посоветовал мне урегулировать дело в досудебном порядке, пока мои расходы не зашкалили. Я согласился подумать, но это печальный день для британского правосудия. Статуя в Центральном уголовном суде должна покраснеть от стыда.

В приемной секретарша Барвелла протянула мне счет для немедленной оплаты. Подтекст был такой: если я не заплачу, то меня не выпустят. Барвелл теперь держит охранников, чтобы они призывали к порядку ненадежных клиентов и отбирали у них банки с пивом.

Выписал чек на 250 фунтов. После чего спросил:

– Вы случайно не знаете, какое наказание положено за убийство лебедя?

Секретарша обожгла меня взглядом:

– Не знаю, но, скорее всего, либо виселица, либо пожизненное заключение.

Стоило мне выйти на улицу, как позвонила Георгина. Как же я обрадовался! С ней связалась Нетта, сообщила, что Маргаритка раздавлена новостью, а отец весь вчерашний день провел в глазной травматологии Королевской больницы.

Спросил у Георгины, по-прежнему ли мы вместе.

– Хотела бы я сказать «нет», – ответила она, – Ади, но, боюсь, я по тебе с ума схожу.

Предложил после работы приехать к ней на Болдуин-стрит.

– Я не там, дорогой, – сказала Георгина. – Я в Париже, занимаюсь рекламой отеля.