Корпус Смерти - Сергей Извольский

Ричи вырос на орбитальной промышленной станции «Миттерберг» в свободном пределе Фронтира, контролируемым торговцами Батарнской Терции. Свободный предел Фронтира – это территории, где не действуют общегалактические законы и конвенции. И всю сознательную жизнь, сколько Ричи помнил себя, с ним был страх смерти и глухая, безнадежная тоска безысходности. Кроме этого, он был первенцем, необычайно болезненным ребенком – у кавианцев на генетическом уровне эволюционным развитием был заложен алгоритм, что именно первые дети рождались самыми слабыми, в большинстве случаев сразу умирая. В системах Кави практиковалось избавление от выживших первенцев, так называемых тестовых детей – но была и небольшая группа консерваторов, их растивших – если это позволяло обеспечение семьи. Но о том, действительно ли его родители консерваторы, Ричи не знал. Он находился среди пассажиров уничтоженного корабля колонистов из системы Мергаса, и его спасательная капсула была подобрана патрулем дальней разведки конфедератов лишь через несколько лет после нападения пиратов. Первое его осознанное воспоминание приходилось на восемь стандартных лет – когда его вывели из анабиоза, в котором он провел больше трех лет после атаки рейдера. Ричи не помнил, как и кто погрузил его в спасательную капсулу – стандартная процедура которых при отсутствии ближайших перспектив спасения подразумевала включение аварийного передатчика и введение существа в гибернацию.

Оставивший подобранные с места давней трагедии спасательные капсулы и шлюпки на ближайшей орбитальной станции фрегат конфедератов убыл, а маленький кавианец остался ждать идентификации. И не дождался – его данных не было ни в одной из доступных баз Мергаса, Кавиа и Конфедерации – что подтверждало версию о том, что его родители были консерваторами, часто даже не регистрировавшими первенцев до достижения ими совершеннолетия.

Ричи остался на батарнской станции – и в условиях жесткого дефицита ресурсов – воздуха, воды и пищи, он стоял первым в очереди на открытую дверь в случае дефицита ресурсов жизнеобеспечения. В пустоту никому не нужный кавианец не вышел сразу только оттого, что промышленная станция находилась в зоне галактического соглашения о свободной торговле, по одному из положений которого дети до двенадцати лет располагали иммунитетом к свободному правосудию.

Так, едва покинув объятия смерти, маленький кавианец вновь увидел рядом с собой ее тень. И словно насмешка судьбы, рядом с ним горел яркий свет жизни – работая за вирт и еду в обслуге ресторана для внутреннего круга управленцев, видя рядом с собой других обитателей, Ричи завидовал их свободе. Завидовал и ненавидел их легкость общения, беззаботность, здоровые тела и незнание тягости ощущений жажды и кислородного голодания.

Никто из лощеных мужчин и женщин, принадлежащих к торговой касте батарнов никогда не испытывал, какого это - жить с мыслью о том, что надо сражаться со своим телом – искусственно ограничивая каждый глоток воздуха и воды, настраивая дыхательный рефлекс на минимум. Этим веселым и жизнерадостным людям не приходилось дорожить каждой каплей влаги и брикетом безвкусной питательной пасты. Они не знали, как для того чтобы выжить, необходимо планировать наперед не только каждый шаг, но и каждый вздох, рассчитывая лишь на минимальный паек положенный защищенному законом свободной торговли, но никому не нужному существу. Паек, рассчитанный лишь на то, чтобы продлить существование – поддерживая минимальный уровень жизни. Несколько первых, самых страшных лет на станции единственное, что принадлежало Ричи – отходы жизнедеятельности его организма, сдаваемые в биоприемник.