Корпус Смерти - Сергей Извольский

С трудом – да и не с первого раза я сглотнул, понимая, что едва не угробил свой генератор щитов и, может быть, даже весь доспех. И только через несколько секунд – словно забыв о необходимости дышать, сделал глубокий вдох. Понимая, что только что едва не совершил поступок, которому положена премия Дарвина – или ее аналог в странах участницах пакта сотрудничества в рамках Галактического Совета.

Когда пользовался индивидуальным ресурсом брони в первый раз - отправляя донесение из резиденции Мелани, все прошло гораздо быстрее и проще. Сейчас же энергии потребовалось почти в два раза больше – что едва не сказалось фатальными для меня последствиями. Видимо, причина этому – иной протокола шифрования. Да и сообщение я отправлял не через имперский ретранслятор – и посему не мог полностью задействовать ресурсы вычислительного комплекса брони – которой в ином случае просто не дал бы мне провернуть столь смертоубийственный трюк, заранее рассчитав необходимо мощность.

Ну почему я готов читать инструкции только тогда, когда у меня что-то не получается, или получается не так, как надо?

Мне очень – очень! - не хватало знаний Юза и спокойствия Фокса.

Сердце от осознания пережитого билось так, что удары отдавались во всем теле - казалось, даже щитки кирасы мелко тряслись от пульсации в груди. По венам вместо крови бежал чистый адреналин – пальцы подрагивали, и мелкая дрожь отчетливо передавалась в латные рукавицы - доспех был связан со мной через нейрошунт, реагируя на малейшее движения мышц.

Звучно выдохнув, я прошелся на ватных ногах по каюте и едва не рухнул на койку. Дурак, как есть дурак – а если бы энергии не хватило? Если бы генератор щитов взорвался? Если бы силовой контур станции не выдержал от взрыва – обвинение в диверсии и трибунал – и то, если бы мой нейроблок нашли после этого.

Ожидая в любую секунду визита внутренней безопасности, я с опаской смотрел на дверь каюты. Створки оставались закрытыми, а перед глазами по-прежнему стоял темно-зеленый индикатор статуса карантинного гостя космической станции. Статус и мои права – и так, правда урезанные, не претерпели никаких изменений – поэтому можно считать, что отдельная команда для ареста к моей каюте не выдвигается.

Подождав еще четверть часа – понимая, что ничего больше в ближайшее время изменить не в силах, снял шлем и включил трансляцию первого гала-канала где шел полуфинал розыгрыша Кубка лорда Рейнара по пилатлетику. Сначала невидящим взглядом, а после, понемногу отходя от шока, пережитого испуга и осознания своей глупости, граничащей с преступной дуростью, принялся всматриваться в происходящее на поле.

Разобраться в правилах септиколийской игры с мячом было не сложнее, чем понять и полюбить американский бейсбол. На первый взгляд самый популярный в Империи спорт напоминал симбиоз футбола и регби: игра проходила на поле размером с футбольное, только не прямоугольном, а в форме эллипса, разделенном разметкой в виде гексагонов. Ворот у каждой команды было двое. Маленькие - чуть больше хоккейных, - расположились друг напротив друга в вершинах эллипса по большой оси, и еще двое ближе к середине поля. Эти были большего размера – уже, но выше футбольных. По очертаниям большие ворота напоминали земные триумфальные арки, да и от всего антуража игры веяло духом античности – чаши стадионов повсеместно напоминали амфитеатр Колизея, традиционные наряды и практически обязательные накидки зрителей были похожи на тоги древних римлян, форма игроков – функциональные облегающие комбинезоны – стилизована под древние доспехи. Шлемы и защитные щитки также имитировали облачение воинов Септиколии времен Эпохи Варлордов.

Одна из главных особенностей пилатлетика заключалась в том, что участвовать в матчах под эгидой септиколийской ассоциации могли только свободные от разгоняющих возможности организма имплантов homo – то есть все игроки использовали лишь свои физические умения.