Без памяти - Фриза

На сидение рядом опустилась очередная модель. Направление «Париж — Милан» оправдывало себя. Ещё никогда Ханна не ощущала себя такой далекой от человеческого мира. Что это за жизнь с постоянно целью выглядеть красиво, мотаться по мегаполисам, рассматривать достопримечательности или каждое лето загорать на море? Как это в принципе могло приносить удовольствие?

Её мысли снова устремились к ушедшему поезду. Она не имела понятия, куда направилась Грамича. А львица не интересовалась, что собралась делать Ханна. Странно? Нет. Они изначально не договаривались о том, что будут всю жизнь путешествовать вместе.

— Что же вы… сами жаловались на моё молчание, а теперь даже не отвечаете, когда я проявил инициативу?

Глава 12. Плоть и кровь

Много лет назад

Как говорила мама, нежная женщина с приятным голосом, образ которой смазали годы, история никогда не выводилась палкой на песке. Чтобы поднять любую общину, создать или отвоевать даже самое маленькое государство, требовалось пролить кровь. Желание властвовать над слабым было так явно выражено в подобных ей, что порой состязания за власть доходили до уровня мясорубки. Женщина или мужчина — не важно, если кто-то не подчинялся, его тут же рвали на части. Когда-то их было много, слабых и сильных, но с приходом белых людей на материк, остались лишь звери. Забавно, было подумали они, не питая особой агрессии к существам насколько далеким от их мироощущения. Кто же знал, что вместе с чужаками заселять землю приехали другие. Более слабые, другой масти, обосновавшись вдоль берега, они начали быстро плодиться: десятки, затем сотни, за какие-то полвека. Не заметить одного такого было сложно, как и невероятным казалась мысль пройти мимо вместо того, чтобы растереть его тушу в порошок. Белолицые были повсюду и понятия не имели о том, кому жали руки. Не видели разницы между надеждой на новую жизнь и желанием спастись от гнёта. Да, новоприбывшие были ничтожны из-за своей помешанной крови, но превосходили числом. По плану, охота на них должна была начаться чуть позже и быть тихой, но коренные жители материка не терпели никаких ущемлений и бросились на ближайшие города, свесив языки. Так и потеряли своих оставшихся женщин.

«Нам надо скрываться», — так говорила мать, каждый раз шелестя вещами. Они меняли один дом за другим, переезжали часто, потные и уставшие, то время как потомки виновников наикрупнейшего геноцида боролись за выживание: тщательно обходили каждый приплывший корабль, пытаясь найти хоть одного другого, с которым могли бы смешать кровь. Таких было мало, но их существования хватило, чтобы развязать очередную мясорубку среди своих. Годы шли и всё больше появлялось зверей с ослабшей кровью. Убивать уже было нельзя никого — они дошли до точки.

В период затишья мать жила в доме богатого плантатора. Находящийся в сравнительной дали от линии берега, между полями и лесом, он казался идеальным для отступления. Людей здесь было не много, все очень добрые. Пару месяцев назад сюда забрел незнакомец, как говорили, статный, образованный мужчина, нуждающийся в деньгах. Увидев бедствующий сахарный тростник и уставших женщин, он попросил хозяина сделать ему одолжение и предпочел остаться здесь, вместо того, чтобы продолжить идти вдоль берега на городские заработки. Мужчина действительно был крупным и сильным, а его неприязнь к городу была очевидна. Смуглый от природы и с раскосым разрезом глаз, он бы не нашёл работы лучше. Родители согласились и, как тогда думалось, не просчитали. Ведь шли недели, а от нового жильца не прибавилось бед…

— Закончили? Где все?

— Четыре мужчины и непригодная сука. Getemetesultijig*.

— Нет. Вы упустили самое главное…