Обрученные - Диана Рымарь (2024)

Поначалу Лиана не поняла, куда Вардан ее привел. А потом догадалась — скорей всего, он тут жил еще мальчишкой.

Она определила это по фотографиям, висевшим на стене напротив входа. Там совсем еще молодой Вардан летел на санках с высокой горки. Были и еще снимки. Со стены на нее смотрел черноволосый бутуз Вардан с отцом и какой-то незнакомой очень красивой брюнеткой. Снимок был сделан на море. Это его мама? Он за все время ни слова про мать не сказал, никогда не упоминал ее в разговорах. Интересно, почему?

Когда-то в комнате Лианы тоже висело фото матери. Она очень им дорожила, но однажды Анфиса его забрала под девизом: «Нечего девочке бесконечно горевать». Еще и выставила это так, будто делала падчерице хорошее.

Лиану вдруг обдало холодом. Жива ли мать Вардана вообще? Ее не было даже на их помолвке. Может быть, поэтому Вардан такой угрюмый временами?

— Это твоя комната? — Лиана не удержалась от вопроса.

— Да, я здесь вырос, а потом она так и осталась моей. У каждого из нас в отцовском доме есть своя комната.

Лиана невольно сравнила ее со своей комнатой в доме отца. Там у нее была махонькая клетушка, куда едва влезал шкаф, стол и узкая кровать. Вардан же жил совсем в других условиях. Тут тебе и огромный двухдверный шкаф, и стол со стационарным компьютером, и колонки по всей комнате, и кровать чуть ли не два на два.

Хорошая комната, светлая.

Хотелось бы ей жить в такой.

Но только не в качестве узницы!

— Это наш общий дом, теперь и твой тоже, — сказал Вардан и внимательно на нее посмотрел.

— Зачем ты меня сюда затащил? — спросила Лиана чуть не плача. — Что ты собираешься делать?

— Присядь, пожалуйста, — попросил он.

Лиана попятилась, села на краешек кровати, застеленной мягким серым пледом. С мольбой посмотрела на Вардана.

Тот подхватил стул, поставил его возле кровати спинкой к Лиане. Уселся на него так, что спинка оказалась между его широко расставленных ног, оперся на нее локтями и снова впечатал в Лиану взгляд.

Прежде чем она услышала от него хоть слово, он долго-долго на нее смотрел.

Грустно так, с затаенной болью, источник которой Лиане был неизвестен.

— Я ведь не так все планировал, — наконец сказал он.

Голос его показался ей пропитанным сожалением, грустью.

Вардан продолжил с угрюмым видом:

— Я мечтал, что ты забеременеешь уже в браке со мной. Триста раз представлял, как подойдешь ко мне, скажешь про ребенка, как я тебя по комнате на руках закружу… Лиан, почему ты мне не сказала? Ну неужели я такой хреновый, что ты мне даже сказать не посчитала нужным? Этому малолетнему козлу сказала, а мне нет…

— Я…

Она задохнулась чувством вины.

Может быть и неправильно было с ее стороны молчать про беременность, но Вардан сам в этом виноват. Причина в нем!

— Я просто не могла представить, что ты заберешь у меня ребенка. Вардан, я не отдам тебе его, будь он хоть триста раз твой!

Его лицо вытянулось.

— Это что за новости такие? — спросил он с недоумением. — С чего вдруг я должен его у тебя забирать?

Лиана задохнулась возмущением.

То есть теперь он белый и пушистый. И совсем ничего такого ей не сделал, не сказал, чтобы она пришла к выводу, что он как за здрасьте заберет у нее малыша? Как удобно, должно быть, переобуваться в полете. Вот только у Лианы не отсохли мозги и с памятью порядок.

— Но как же… — простонала она.

— Вот и мне интересно — как? — спросил он с нажимом. — Как в твоей чудесной голове зародилась эта мысль? Расскажи, пожалуйста, будь так добра.

— Ты сам мне сказал! — Лиана ткнула в него указательным пальцем. — Что, если бы ребенок Наиры был от тебя, ты бы сразу его забрал, и, учитывая, что твой отец растил всех своих сыновей сам, немудрено предположить, что это у вас семейный загон!