Данте - Сэди Кинкейд

Я моргаю, глядя на него, пораженная его признанием и его честностью, но он так легко не отделывается.

— Да, — соглашаюсь я. — Так намного лучше.

— Я хочу сделать это с тобой, Кэт. Я хочу, чтобы ты была здесь, со мной, и не потому, что мое эго пострадало бы, если бы ты ушла, а потому, что с тобой моя жизнь становится лучше.

— А как насчет моего будущего, Данте? Как оно выглядит для меня? Навеки твоя любовница, неспособная покинуть этот дом?

Пальцы, сжимающие мое запястье, сгибаются, когда он усиливает хватку.

— Не моя любовница. Ты будешь моей женой.

— Твоя жена? — я громко смеюсь, потому что это, должно быть, какой — то розыгрыш.

— Моя жена, — повторяет он, четко выговаривая каждое слово.

— Я не выхожу за тебя замуж.

— И я не хочу, чтобы у моего ребенка родился кто — то другой, кроме Моретти во всех смыслах этого слова.

— Иисус Христос, — я пытаюсь вырвать свою руку из его хватки, но он не позволяет мне. — Ты в курсе, что мы больше не живем в 50–х, верно? — огрызаюсь я.

— Это не подлежит обсуждению, Кэт. Моя семья основана на традициях и наследии, и я не позволю, чтобы были какие — либо сомнения по поводу первого ребенка, родившегося в следующем поколении. Ты будешь моей женой к тому времени, как родится наш ребенок.

Я смотрю на него, открыв рот. Он серьезен? Данте Моретти намерен сделать меня своей женой — с моего согласия или без него?

— Ты просила меня дать ответы на некоторые вопросы о твоем будущем, так почему же ты все еще находишь способ противостоять мне?

— Потому что это делается со мной, как будто у меня нет выбора в этом вопросе, Данте. Я вообще ничего не контролирую.

Он вздыхает и отпускает мое запястье, раздраженно проводя руками по своим волосам.

— Ты носишь моего ребенка, Кэт. Когда ты забеременела, это изменило наши жизни, и теперь от этого никуда не деться.

Я знаю, что в его словах есть смысл. Данте не тот парень, с которым можно завести ребенка и рассчитывать на счастливое раздельное совместное воспитание. Семья для него — это все, и он ни за что не позволил бы своему ребенку жить где — либо, кроме как под защитой своего особняка. И я знаю, что это самое безопасное место для сына или дочери главы "Коза Ностры", но все равно больно осознавать, что моя судьба решена.

— А как насчет всего остального? Как твоя жена, я остаюсь здесь пленницей? Никогда не смогу уйти?

— Нет, как моя жена, ты будешь хозяйкой этого дома. Ты сможешь приходить и уходить, когда тебе заблагорассудится…

— Я буду? — я прерываю его, внезапно воодушевленный перспективой некоторой свободы.

— В пределах разумного, Кэт, — говорит он строгим и командным голосом. — Мне все равно нужно будет знать, куда ты направляешься, и с тобой всегда будет охрана.

Я хмуро смотрю на него, и он прищуривает глаза, прежде чем добавить:

— Для твоей безопасности, а не потому, что я думаю, что ты сбежишь.

— Как ты можешь быть так уверен, что я не сбегу? — шепчу я, не в силах противостоять вызову.

Он делает шаг вперед, пока его тело не прижимается ко мне.

— Потому что ты бы никогда не оставила нашего ребенка. И если ты когда — нибудь попытаешься уехать с нашим ребенком, ты знаешь, что я бы превратил эту землю в пепел, чтобы вернуть вас обоих ко мне.

Жар разгорается под моей кожей. Его собственничество — красный флаг для меня, по крайней мере, так и должно быть, так почему же это заставляет меня чувствовать себя такой могущественной и защищенной? Почему мысль о принадлежности этому мужчине заставляет меня чувствовать себя в большей безопасности, чем когда — либо в моей жизни? Не говоря уже о огне в его глазах, когда он говорит подобные вещи, вызывает у меня желание обхватить ногами его талию.

— Это твоя идея предложения? — вместо этого я спрашиваю.

— Вроде того, — говорит он со злой усмешкой.