Леди и лев - Керк Синтия (2005)

Подумать только! Всего несколько минут назад ей пришлось застрелить обыкновенную кобру. Это была реальная угроза для ее жизни. А сейчас безрассудное решение Йена поставило под угрозу все их будущее. Больше того – ее любовь к нему.

Дилан Пирс ненавидел верблюдов.

Шхуны, потрепанные штормами, и то укачивают меньше, чем эти воняющие прогорклым салом зверюги. К тому же вокруг них все время вьется несметное количество насекомых.

В довершение всех несчастий в этот раз ему пришлось отправиться в путь в одиночку. Переваливающаяся походка его верблюда наводила на мысль, что не зря их называют кораблями пустыни. Еще немного, и изнуряющая качка доведет его до морской болезни. Он безнадежно окидывал взглядом окружающие его песчаные дюны, золотистые под солнцем и безмолвные. Если бы его не мучил последние дни приступ малярии, он бы ни за что не стал связываться с этим мастодонтом, а пошел бы в Долину Амона пешком. Он не сомневался, что к тому времени, когда они со своим отвратительным спутником доберутся до места, его не один раз вывернет наизнанку.

В который раз за утро он с удивлением думал о том, как это его угораздило совершить такую дикую глупость и взяться за эти раскопки. По всем расчетам никаких настоящих сокровищ в Долине лежать не может. А если что-то и найдется, то придется передать это в Каирский музей.

Нет, Долина Амона – это вотчина ученых, респектабельных, кропотливых и полунищих. Там необходимы люди, обладающие честностью и терпением. Он не был уверен, что отыщет эти качества в своем характере. Правда, его всегда привлекал этот вид деятельности, и он был уверен, что хочет посвятить ему свою жизнь. Но теперь, когда лучшая часть его натуры перевесила, он уже жалел об этом.

– Пожалуй, я им скажу, что заболел малярией, – произнес он вслух. – И стоит намекнуть им, что я подхватил еще и холеру.

Верблюд пошевелил ушами, откликаясь на звук его голоса.

– К тому времени, когда я туда дотащусь, у меня вид будет как у воскресшего мертвеца. Они только на меня взглянут и снова прогонят в пустыню.

В его словах была всего лишь доля шутки. Он и в самом деле неважно себя чувствовал. Неделю назад он проснулся от очередного приступа лихорадки. Больше ста пяти градусов по Фаренгейту, как сказал ему доктор. И хотя он принимал хинин, приступы малярии иной раз так мучили его, что он чувствовал себя как грешник на сковородке. Прошло всего несколько недель, и он еще не до конца оправился. Слишком сильное солнце иногда вызывало приступы головокружения, и он чуть не сваливался с верблюда.

Уж лучше бы он поехал в круиз по Нилу с мадемуазель Евой. Сейчас он бы лежал на палубе в парусиновом кресле, а за бортом журчала бы река. И его возлюбленная обмахивала бы его широким пальмовым листом. Вместо этого ему приходится тащиться на верблюде и молить Бога, чтобы этого одра не укусила ядовитая змея. Просто удивительно, почему респектабельная карьера обязательно должна быть сопряжена с такими ужасными лишениями.

На горизонте появилась какая-то движущаяся точка. Дилан Пирс осадил своего верблюда, и тот нехотя подчинился.

Постепенно мерцающий силуэт стал приобретать очертания. Кто-то, тоже на верблюде, ехал ему навстречу. И это был не мираж. Если только слепящее солнце не играет с ним шутки, то этот всадник – женщина.

Возможно, одна из этих ненормальных туристок. Заблудилась, исследуя развалины в Луксоре.

Раздраженно вздохнув, Дилан поправил козырек от солнца. Мало того что он согласился поехать в Долину Амона, теперь ему еще придется тратить время на то, чтобы препроводить эту обезумевшую дамочку до безопасного места.