Отказ не принимается - Саша Кей

— Это все, конечно, очень мило, — вздыхает она. — Но сама ты чего собираешься делать?

— Жить. Просто жить, — пожимаю я плечами, будто мама может это увидеть.

В момент, когда Виктор поднялся ко мне, чтобы забрать одетого Тимку, я поняла, что никаких рецептов ни от кого не получу.

Да и подходят ли мне эти рецепты?

Это же не обычная стандартная ситуация. Где мы с Воронцовым, а где отношения, развивающиеся по типичным этапам?

Даже внезапный залет, такой как у меня, не вписывается ни в одну известную мне схему.

— Жить — это хорошо, — одобряет мама.

— На работу пойду, — планирую я, продолжая следить за тем, как вынутого из кабины Тимошку подкидывают на руках, а потом валят в сугроб.

— Куда?

— Куда я с декретом на носу? Пока аудитором к Виктору. Должен же быть от него не только урон.

— Ты что? А как же рыба? — мама прям хохочет.

Кажется, несчастная горбуша превращается в семейный мем.

Да уж.

— А если серьезно, я рада, что ты успокоилась. Сейчас все решения тебе лучше принимать без нервов. Но папаше спуску не давай.

— Кажется, как раз пора призвать его к порядку, — я засекаю, что снега полно за шиворотом у обоих.

Сбрасываю маму и, открыв окно, высовываюсь.

— Виктор! — не реагирует и продолжает возиться в сугробе. — А ну домой, я сказала! Оба! Живо!

Я рявкаю, и двое полуснеговиков подскакивают и таращатся на меня снизу.

Водитель мусоровоза, который курит в сторонке, даже тушит бычок в снегу.

Показываю кулак, стараясь не засмеяться, чтобы не испортить воспитательный эффект. Сразу вспоминается, каким послушным может быть Воронцов, если с ним построже. Когда он больной отхватил от меня полотенцем, разом все выпендроны кончились.

Учитывая, что Тимка на него повадками похож, будто родной, уже представляю себе, как тяжко мне будет, когда я перестану быть для него авторитетом.

Полюбовавшись, как Виктор с Тимошкой отряхиваясь идут к подъезду, щелкаю чайником и иду открывать дверь.

— Это не я! — в один голос отпираются оба, когда появляются на пороге.

— Что не «вы»? — интересуюсь я, стаскивая с Тимки шапку в снежных катышках.

Переглядываются, и как взрослый Тим берет на себя ответственность:

— Все не мы. Мам, а мы же поедем к Тиль? Ну, пожалуйста!

Смотрю на эту парочку со смешанными чувствами.

Я не знала Сергея, но сейчас абсолютно согласна с Раевским. Тим — маленькая копия Воронцова.

— Я обещал ему, что, если ты согласишься, мы поедем на мусоровозе, — совершенно серьезно отвечает Виктор.

Вот жук!

— Я буду хорошо себя вести, мам!

Я перевожу взгляд на Воронцова.

— Я тоже буду вести себя хорошо, — поспешно обещает он.

И Виктор действительно старается.

Он вообще пытается показать себя с выгодной стороны. Пока я собираюсь, Воронцов самостоятельно переодевает Тимку, который в кои-то веки активно содействует.

— А ты ничего больше не хочешь с собой взять? — аккуратно спрашивает Виктор, увидев, что у меня с собой только сменка для ребенка.

— Вить, не торопи меня, — прошу я.

И в очередной раз наблюдаю магическое действие, оказываемое на Воронцова, когда я называю его сокращенным именем.

Забавно. Он замирает и смотрит на меня таким взглядом, что мне становится горячо.

Я поглаживаю его по плечу, и Виктор выдыхает.

— Ладно. Не буду, — хрипло говорит он, но тут же честно признается: — Постараюсь. Когда ты так говоришь, я готов подписаться под чем угодно.

Так и запишем. Пункт первый — полотенце, если не помогло, пункт второй — «Витя».

Чтобы закрепить, погладить.

И, видимо, осознав, что уже накосорезил, Виктор сдается с потрохами:

— Только я уже…

— Что? — напрягаюсь я.

— Вчера поговорил с Тиль.

Взгляд сам собой мечется вокруг в поисках «пункт первый».

— И что ты сказал?