Девочки Тора - Чарли Маар

— Для Свиридова ваша с ним дочь — это лишь спрособ удерживать тебя. Ты обратила внимание, как он вёл себя в ресторане? Страдающие отцы так себя не ведут. Он хоть один вопрос задал про Ксюшу? Всё ли с ней в порядке? Нет. Его главная цель — Ты. Он использовал её, чтобы держать тебя на поводке. Чтобы издеваться. Причинять боль. И сейчас она ему нужна для этого. Когда он потеряет тебя в качестве жены, его интерес к Ксении снизится. Но если не обезопасить тебя, то он никогда не оставит вас в покое. Тянуть с заявлением на развод не стоит. Займёмся этим в ближайшие дни. На сегодня хватит впечатлений. Иди спать.

Максим Константинович проходит мимо меня к лестнице. Я невольно провожаю мужчину взглядом. Каково это быть его женой?

Понятно, что всё будет не по-настоящему. Но я почему-то думаю именно о тех вещах, которые обычно являются естественной частью брака. Щёки и шея горят от подобных мыслей.

Этот человек, возможно, убил убийцу своей сестры и племянницы, а я размышляю о том, как буду чувствовать себя в качестве его жены…

Интересно, мне в жизни вообще светит нормальный брак?

Сначала нужно разобраться с ненормальным. Поднимаюсь по лестнице вслед за Торецким, после чего направляюсь к себе в комнату.

Очередная беспокойная ночь отпечатывается тёмными кругами под глазами. Но самый шок даже не мой утренний внешний вид, который явно оставляет желать лучшего, а то, что Ксюши не оказывается в спальне.

Сегодня няня не должна была приходить, так что Ксю может быть где угодно и заниматься чем угодно. Я даже зубы не чищу, а скорее набрасываю поверх сорочки халат, скручиваю волосы на макушке и бегу вниз.

Даже не разбудила! А мы, между прочим, в чужом доме!

— Ксю, детка, ты где? — зову дочь, на ходу загдядывая в гостиную, где она может смотреть мультики.

Хотя у нас в спальне есть телевизор, и она могла бы посмотреть мультики там, так что, скорее всего, Ксю либо на кухне, либо исследует неизведанные части особняка.

А так как я сама плохо знаю эти части, то заведомо начинаю тревожиться.

— Ксения?! — снова зову, затем распахиваю дверь кухни и с облегчением выдыхаю, когда вижу дочку за столом. — Вот ты где.

Она пялится в экран на стене. По телевизору идут какие-то мультики.

— Мама, ты соня! Ты очень долго спишь! — тут же произносит, завидев меня.

— А ты должна была разбудить свою маму прежде, чем куда-то уходить из комнаты, — строго произношу, но весь мой боевой настрой отчитать дочь разбивается вдребезги о картину, которую я никак не ожидаю наблюдать.

Торецкий вдруг появляется на кухне в одних домашних штанах и белой расстегнутой рубашке. Мне видна его голая грудь с татуировкой в виде молота и ещё какого-то символа, его крепкий живот с тёмной полоской волос, ухолящей за резинку штанов.

Дыхание перехватывает, а мышцы цепенеют, и двигается в конечном итоге только моя челюсть. Потому что я так и стою как идиотка, пялюсь на своего босса и бесшумно открываю-закрываю рот.

— Максим Костиныч нам завтрак готовит, — звонкий голос дочери снимает оцепенение.

Даже слишком мощно снимает.

Я резко отворачиваюсь от Торецкого, ногой врезаюсь в стул и рукой сношу со стола пластиковый стакан. Чёрт возьми… Как больно…

И что значит, Торецкий готовит нам завтрак?

— Мама, ты что как неосторожно? — Ксю спрыгивает со стула и поднимает стакан. — Тебе больно, мамочка?

— Немножко, зайка, — выдавливаю из себя, краем глаза наблюдая, как Тор проходит к кухонной плите.

Господи, пусть он вот так задом и стоит! Не поворачивается больше своим торсом!

— Доброе утро, Ань. На завтрак гренки с пармезаном и кофе. Не против? — Тор поворачивается.

Нееет! Он поворачивается. Я же просила этого не делать! Ну, то есть, я бога попросила…

Зажмуриваю глаза и делаю шумный вдох.

— Я… не против. Не против гренок…

— Всё в порядке, Ань?

— Да! В глаз что-то попало…

— Там зеркало позади тебя.