— Ты не убежишь, — серьезно говорит он мне. Его большой палец приподнимает мой подбородок так, что я вынуждена смотреть на него. — Во-первых, на тебе нет штанов. Во-вторых, я тебе подхожу, и ты это знаешь.

— Я этого не знаю, — возражаю я. — Ты можешь быть для меня как Эбола. Ты можешь расплавить мои внутренние органы.

Он сбит с толку этим, но качает головой и продолжает.

— Ты не трусиха, — говорит он мне. — А прямо сейчас ведешь себя именно так. Перестань быть трусливым дерьмом, вернись в машину, возвращайся и пообедай со мной.

— Или? — я задираю нос.

— Или ты трусливое куриное дерьмо, — пожимает он плечами.

— Возьми эти слова назад! — шиплю я.

— Нет. Ты должна доказать, что это неправда.

— Не должна.

Но я должна.

Я могу сказать, что должна.

Потому что никто не называет меня куриным дерьмом и не остается после этого в живых.

Я позволяю манипулировать собой.

Но ничего не могу с собой поделать. На кону моя несерьезность.

— Ты монстр, — рычу я, забираясь обратно в машину.

Он смеется.

Его гигантский грузовик следует за мной обратно.

Когда я выползаю, то огрызаюсь на него.

— Только крошечные члены могут быть такими большими засранцами.

Он не в плюсе.

— О, я думаю, что тебе уже все известно о моем мужском достоинстве.

Черт возьми все это.

Как только я делаю шаг внутрь, Сэм прижимает меня к стене и целует, затаив дыхание.

— Ты никогда больше не захочешь уехать от меня, — твердо говорит он мне, его рука между моих ног и обхватывает меня.

Через минуту у меня так перехватывает дыхание, что я не могу спорить.

Мы занимаемся сексом в холле перед дверью, а деревянный пол царапает мне спину. Это не имеет значения. Ничто из этого не имеет значения, кроме умопомрачительного оргазма и чувства близости, окутывающего эту комнату.

— Не расплавляй мои органы, — хнычу я ему, когда мы заканчиваем.

— Я бы никогда, — обещает он. — Мне нравятся твои органы такими, какие они есть. Особенно этот, и этот, и этот… — он показывает мне, какой из них ему нравится, пальцами и губами, и не успеваю я опомниться, как мы занимаемся сексом на диване. Я даже не знаю, как мы добрались до гостиной.

Все, что я знаю, это то, что я здесь на солнце с Сэмом, и он красивый, сильный и забавный, и нет другого места, где я бы предпочла быть. Я почти жалею, что мои органы не расплавились. Поскольку чувствовала бы себя менее уязвимой.

— Так вот каково это — любить кого-то? — нерешительно спрашиваю я, мои пальцы застывают на бедре Сэма.

Он усмехается.

— Да, я так думаю.

— Боже. Это значит, что у меня все-таки есть сердце.

Он снова хихикает.

— Мы знали это с самого начала, Сара. Ты никого не обманешь. Кроме того, у тебя синеет глаз. Давай принесем тебе льда.

Я в ужасе, но Сэм спешит меня успокоить.

— Не волнуйся об этом. Ты потрясающе выглядишь в черном.

— Все дьяволы так выглядят, — киваю я, потому что в этом есть смысл.

Он смеется.

— Теперь ты мой дьявол. Я использую твое зло во благо.

— Докажи это, — говорю я ему. Он улыбается.

— Вызов принят.

Эпилог

Элли

— Боже мой, я устала, — вздыхаю я, когда мы с Алексом вваливаемся в заднюю дверь нашего дома. — Какое замечательное время, но, чувак, ты меня вымотал.

Алекс ставит чемоданы на пол и обнимает меня.

— Спасибо тебе за медовый месяц, — целует он меня в лоб. — И за то, что ты такая красивая невеста.

Я улыбаюсь, и в этот момент вижу записку на столе, написанную небрежным почерком Сары.

— О-о-о, — стону я. Я беру ее и читаю.

«Элли!