Бог Войны - Рина Кент

Когда она доходит до меня, я продолжаю смотреть на нее, не говоря ни слова. Это она крадет мое драгоценное время, так что у нее должна быть веская причина для этого.

Она потирает нос, по привычке испытывая дискомфорт, прежде чем наконец пролепетать:

— У вас с Авой все в порядке?

— Я думал, ты днями напролет общаешься с ней по ФейсТайму?

— Не днями напролет.

— Каждые пару часов по несколько часов?

— Почему ты такой грубый?

— Я не грубый. Я занят. Если это все…

— Подожди, — она прочищает горло. — Если что-то пойдет не так, касаемо… ну, ты знаешь.

— Ты можешь сказать это вслух, Сесили. У ее состояния есть диагноз, и он называется психоз. Если ты будешь бояться говорить это вслух или относиться к этому как к табу, это никому не принесет пользы, и уж тем более ей. А с ней все в порядке, учитывая, что она по собственной воле взяла в руки виолончель и снова наслаждается светом прожекторов.

— Я знаю. Она присылает мне новости и записи своих выступлений.

— Вот и все. Надеюсь, ты сказала ей, что гордишься ее смелостью.

— Мне не нужно, чтобы ты мне об этом говорил. Я была рядом с ней всю нашу жизнь, и это останется неизменным, даже если мы будем жить на разных континентах, — она делает паузу и как-то странно смотрит на меня. — Ты изменился.

— Все люди меняются.

— Я все еще не уверена, к лучшему или к худшему.

— Я оставлю тебя размышлять над этим.

— Подожди, — она встает на моем пути, прежде чем я успеваю пошевелиться. — Я думаю вернуться в Великобританию на пару месяцев, пока не буду уверена, что с ней все в порядке.

— Я настоятельно не рекомендую этого делать, а под настоятельно я имею в виду — не делать этого.

— Почему нет?

— Потому что ты обращаешься с ней как с ребенком. Ты нянчишься с ней и удовлетворяешь все ее требования. Балуешь ее хуже, чем ее родители, а это полная противоположность тому, что ей нужно.

— Что ж, мне жаль, что я забочусь о ее душевном благополучии.

— Не с помощью методов, которые помогают.

— А твои помогают? — шепчет она, осматривая наше пустое окружение. — Как тот несчастный случай с падением с лестницы?

— Это был несчастный случай.

— Да, конечно. Не нужно притворяться, Илай. Мы оба знаем, что во время приступов она становится непредсказуемой, поэтому тебе следовало выбрать более интенсивный вариант терапии.

— И сломить ее дух? Убить ее творческий потенциал? Задушить все ее существо?

— Только временно. Ей станет лучше.

— В последний раз, когда мы сделали что-то временное, она почти исчезла.

— Нам просто нужно присматривать за ней. Твои напрасные, ложные надежды только усугубят ситуацию. Ее нынешние лекарства лишь притупляют симптомы, но не устраняют корень проблемы.

— Ты обращаешься с ней как с нежным цветком, вот что усугубляет ситуацию и заставляет ее спускаться по спирали на путь зависимости.

— Но…

— Хватит, — отрезал я. — Я ее законный опекун и не потерплю никакого вмешательства в мои решения. Даже от тебя.

Я ухожу, но слышу, как она шепчет:

— Она причинит тебе боль, ты же знаешь.

— Хорошо, что я Железный Человек, — говорю я через плечо и мельком замечаю грустную улыбку Сесили.

Вероятно, она вспоминает тот случай на Дне Рождения Реми пару лет назад, когда Ава напилась, что на тот момент было не в новинку.

Набравшись храбрости, она подошла ко мне и ткнула пальцем в грудь.

— Я ненавижу тебя, Железный Человек.

Потом она чуть не упала и не утонула в бассейне, если бы Сесили не оттащила ее.

Хотел бы я все еще быть в том состоянии, когда не замечал ее и находил лишь слегка раздражающей.

Однако сейчас у меня ужасное чувство, что, если она снова заплачет, я буду готов сделать все, чтобы остановить ее слезы.