Месть королевы мафии - Шивон Дэвис

В воздухе повисает напряженная тишина. Мой брат поворачивает голову и смотрит на меня.

— Никто из нас не создан для такой жизни.

В моем случае я бы не согласился, но не спорю, потому что еще не готов раскрыть всю правду.

— Тебе повезло, что во время твоего правления у руля стоял дон Маццоне. Он умен и добился мира и процветания. Все могло бы быть гораздо хуже. Если бы папа, или Карло, или Примо были на твоем месте, они бы уже давно начали вражду с Беннетом.

— Они бы никогда не приняли его в качестве президента «Комиссии», — соглашается Габриель. — Особенно папа и Примо после того, как Маццоне жестоко убили Карло.

— Давай начистоту, брат, — говорю я, усаживаясь поудобнее. — Карло сам виноват. Если хочешь знать мое мнение, они оказали миру услугу.

Мне было всего четырнадцать, когда Карло убил Матео Маццоне и Леонардо Мессину, но я помню, какое облегчение испытал, услышав эту новость.

Мы не знали личности убийцы в течение многих лет, к большому сожалению папы. Когда тот узнал правду, то вместе с Джино Аккарди задумал обмануть Беннета, но все закончилось тем, что их убили вместе с кучей других донов и их наследников во время взрыва склада в Чикаго, организованного членами «Аутфит5», которые все еще были верны ДеЛукасам. Это было полнейшим дерьмом, и именно так Габриэль стал доном, хотя у него не было ни малейшего желания. Это место должно было достаться Карло или Примо, как старшим сыновьям.

— Ты не должен отзываться плохо о нашем брате или о других мертвых.

Я встаю, потягиваюсь и разминаю правое плечо, которое все еще болит после моей последней работенки.

— Надеюсь, он гниет в аду. Хотя, он заслуживает дерьма похуже.

Габриэль вздыхает, вставая.

— Он не был хорошим человеком, но я все равно не желаю ему такого.

Мы подходим к окну и, стоя бок о бок, наблюдаем за мамой, наслаждающейся послеобеденным чаем в саду. Она одна, как обычно, но выглядит довольной. Я все еще помню ту оболочку женщины, которой она была при моем живом отце. Теперь, когда он умер, ей уже поздно расцветать, но хоть какое-то подобие жизни вернулось в ее хрупкий облик.

— Она не рада тому, что я хочу съехать, — говорит он.

— Сомневаюсь, что это что-то изменит. Ты же не так часто здесь бываешь.

Чувство вины расплывается по лицу брата, и я мгновенно раскаиваюсь.

— Я сказал очевидное не для того, чтобы тебя задеть. С ней все будет хорошо. Это не будет большой переменой, и ты заслуживаешь иметь право на личную жизнь.

— Заслуживаю.

Он прислоняется к стене, повернувшись ко мне боком.

— Я не создан для этого, Массимо. Я знаю, ты тоже, но у тебя получится лучше, чем у меня.

Габриэль слишком мягок для такой жизни, и это одна из причин, по которой я заключил с ним договор, когда папа и Примо были убиты и он стал следующим в очереди на пост главы нашей семьи.

— Я сказал, что буду соблюдать условия соглашения, но никто не будет меня принуждать к браку с незнакомкой. Ни ты, ни Беннет Маццоне.

— Грядет война, брат, и она будет жестокой. Эта женщина может стать ключом к восстановлению мира.

Он кладет руку мне на плечо.

— Думаю, она тебе понравится. Она умна, амбициозна и красива. Она управляет несколькими территориями и может стать идеальным буфером, чтобы прикрыть твои недостатки, пока ты не войдешь в курс дела.

Я скрежещу зубами, стараясь не выдать своего раздражения. Мой брат не виноват в том, что он понятия не имеет, кто я такой. Я не просто так скрывал это от всех, но скоро перчатки будут сняты.

— Мы ничего о ней не знаем.

Я собираюсь провести кое-какие исследования и навести справки, но не думаю, что это что-то даст.