Смывая волной - Р. Болдт

«У меня не очень хорошо получается».

Слова доктора Кинга сначала эхом отдаются в моем сознании, прежде чем трансформируются в другой тембр. Другой мужчина говорил мне те же самые слова…

Я напрягаюсь, пытаясь вспомнить, но эта мысль искажена. Голос мужчины с легким акцентом, его слова воспроизводятся снова, но с едва заметным дополнительным намеком на ясность.

«У меня не очень хорошо получается, малыш».

Доктор Кинг прочищает горло, вуаль осторожности пронизывает его суровый голос.

— Это может быть хорошим знаком. Возможно, часть твоей памяти пытается вернуться.

Я крепко сжимаю пальцы на коленях, заставляя беспокойство, просачивающееся сквозь меня, утихнуть.

— Я надеюсь на это.

Он, наконец, заканчивает расчесывать мои волосы, делая это с такой осторожностью, что у меня перехватывает дыхание. У него такой строгий характер, худощавое и мускулистое телосложение, что я никогда бы не подумала, что тот может обращаться со мной с такой нежностью.

— Готова вернуться внутрь?

Я встречаюсь полным надежды взглядом с его спокойным и вскидываю бровь.

— Чтобы принять ванну? — Я морщу нос. — Не хочу быть назойливой, но знаю, что от меня не может пахнуть розами.

Он хмыкает, отводит взгляд и проводит рукой по лицу. Это движение излучает дискомфорт, и это заставляет меня предложить:

— Если я смогу принять ванну, я обещаю ничем больше не беспокоить тебя.

Доктор Кинг смотрит на меня своими карими глазами с такой пронзительной силой, что у меня перехватывает дыхание. Они вспыхивают чем-то неразборчивым, мышцы его челюсти напрягаются, прежде чем он бормочет:

— Ты мой пациент. Если тебе некомфортно, это может помешать исцелению.

С этими словами мужчина протягивает ко мне руки, готовясь помочь мне подняться с кресла, в то время как его слова скребут по внутренней поверхности моего черепа.

«Ты мой пациент».

Его ответ не должен меня беспокоить. Он просто констатирует факт.

«Так что же, черт возьми, со мной такое?»

Когда пытаюсь выпрямиться, мучительная боль пронзает меня насквозь, и я приоткрываю рот в беззвучном вздохе.

Доктор Кинг сжимает мои локти руками, твердо и в то же время мягко.

— Делай медленно и спокойно…

Его глубокий голос действует как успокаивающий бальзам. Не сводя с него глаз, я черпаю видимую в них силу. Силу, излучаемую его прикосновением.

— Не напрягайся. Расслабься как можно лучше.

Он помогает мне полностью принять вертикальное положение в кресле, и я позволяю своей прежней наглой решимости вернуться. Только теперь, после расслабляющего мытья волос, мое тело чувствует себя истощенным, пронизанным дискомфортом.

Я делаю все возможное, чтобы заглушить боль. Положив одну руку на середину моей спины, а другую — на место соединения шеи и верхней части спины, прикосновения мужчины успокаивают и меня, и мои нервы.

Доктор Кинг дает мне время собраться, прежде чем помочь встать на ноги.

— Я знаю, что это трудно. Но твое тело по своей природе разумно. Пока ты даешь ему то, что ему нужно, оно будет исцеляться.

Миллисекундная вспышка чего-то в его глазах дает мне понять, что он знает об этом не понаслышке.

Решимость возвращается, и я отчаянно хватаюсь за нее. И, стиснув зубы, сосредоточиваюсь на том, чтобы твердо поставить босые ноги на деревянный пол террасы.

— Я могу это сделать. — Я говорю это больше для себя, чем для того, чтобы уверить его.

— Я знаю, что ты можешь, — звучит его мягкий, но грубоватый ответ. Не знаю почему, но его уверенность подкрепляет мою уверенность.

С его поддержкой я поднимаюсь на ноги, постепенно выпрямляя тело, хотя и не в силах скрыть резкие вздрагивания, когда мои раны протестуют против моих движений.

Доктор Кинг внимательно осматривает меня.

— Есть головокружение? Тошнота?

— Нет.

Проходит мгновение, прежде чем он, наконец, кивает.