Кронпринц [СИ] - Светлана Бланкина (2019)

— И чего же ты хочешь? — Я ни за что не позволю меня шантажировать. Ни кому и никогда.

— Я ещё не придумал, но ведь у меня есть время.

— Что тебе нужно от Кэтрин? Что здесь произошло?

— Милый, — положив руки мне на грудь, мурлычет она, — когда девушки поддерживают друг друга, невероятные вещи происходят.

Она не даёт мне сказать, коснувшись пальцем моих губ, она снова улыбнулась своей улыбкой, от которой меня уже тошнит и отправилась к бассейну, умело виляя бёдрами.

Что ж, дорого мне обошёлся вчерашний вечер, дорого обошлась Мелисса. Сейчас мне нужно поговорить с Кэтрин, выяснить, что вчера между нами произошло.

Дверь её комнаты оказалась приоткрыта и я, не постучавшись, зашёл в комнату. Она меня сразу же заметила и прекратила судорожно протирать стол. Оставив тряпку в покое, Кэтрин собрала руки в замок и опустилась на стул. Она нервничает, когда она нервничает, она всегда принимается за уборку и делает это очень быстро.

— Ну, так что, расскажешь мне, что вчера было? — Усмехнувшись спрашиваю я и, взяв стул сажусь напротив облокотившись локтями на колени.

— Ну, я говорила, говорила, а потом ты уснул, я позвала гвардейцев, и они отвели тебя в комнату…

— Расскажи мне, что было от начала до конца, расскажи, что ты говорила, это важно, — как можно убедительнее говорю ей я, смотря в её светло голубые глаза. Я беру её руку и чувствую ледяной холод её кожи. Её руки всегда холодные.

Она глубоко вдохнула и несколько секунд просто смотрела в пол размышляя говорить или нет, но всё же начала и то, что я услышал, просто повергло меня в шок, да в какой! Я чувствую себя отвратительно! Ей было тяжело рассказывать о том, как я на неё кричал и крушил всё вокруг, это объясняет разбитые казанки. Какой же я идиот! Как я мог накричать на неё? Как я мог так напугать её? А то, что она сказала потом,… я даже не знаю, как описать то, что я сейчас чувствую. Шок? Нет, это мягко сказано! Как это называется? Как это называется когда всё, что ты думал о себе, оказалось ложью? Когда все твои догадки и предубеждения оказались ложными, когда всё это вдруг рухнуло, обрушилось как карточный домик одним дуновением ветра? Как это называть? И как назвать то, что всё, что ты думал о человеке, оказалось абсолютно ничтожным, чем оказалось на самом деле? Она невероятная! Как она смогла простить меня за всю ту боль, что я причинил ей? Как она ещё может чувствовать ко мне хоть что-то кроме ненависти? Будь я на её месте, то давно бы уже плюнул себе в лицо и ушёл, громко хлопнув дверью. Не знаю, назвать ли это глупостью с её стороны или же невероятной душевной силой и стойкостью.

— Кэтрин, — выдыхаю я, зарывшись руками в волосы, — прости меня, мне очень стыдно…

— Нет, не нужно, ты был прав, когда говорил, что я всегда винила тебя во всех проблемах, о том, что я только и делала что жаловалась и искала помощь. Я хотела, чтобы всё было просто, чтобы кто-нибудь всё сделал за меня,… но нужно бороться самой и не отпускать то, что любишь, а я люблю тебя. — Три этих слова она говорит на одном дыхании и неуверенно улыбается, боясь моей реакции. — Нет, я не жду, что ты скажешь, что тоже любишь меня…

— Кэтрин, — перебиваю её я, не совсем понимаю зачем, но мне хочется убедить её, что она в каком-то смысле ошибается, но она не даёт мне сказать.

— Нет, я до сих пор помню, как ты смотрел на меня, и я вижу, как ты смотришь на меня сейчас. Чак, раньше ты смотрел по-другому, — грустно улыбается она. — Сейчас ты так смотришь на них, не на всех конечно, но на некоторых. Я не хочу просто так отпускать руки, просто так отпускать всё то, что было. Это без сомнения было лучшее время моей жизни, и я не хочу всю оставшуюся жизнь делать вид, что так и должно было произойти, что всё так и было предначертано с самого начала, не хочу делать вид, что мне всё равно, потому что мне ни черта не всё равно! — Она срывается на смех, после слова «ни черта» и я тоже не выдерживаю. — Ты идиот! Но ты нужен мне!