Импринт - Вероника Десмонд (2024)

Мое сердце на миг останавливается от этого ласкового прозвища, произнесенного мрачным и хриплым голосом. А потом я перестаю дышать, когда его лицо оказывается совсем близко с моим. Нечестно, что он имеет на меня такое влияние.

Мысли покидают меня, когда его пальцы впиваются в мои скользкие складки. Одно скольжение, второе, третье… о, боже.

Я сказала последнее вслух?

– Да, Катерина, – его голос огрубел и стал звучать совершенно угрожающе. – Зови меня своим гребаным Богом. Тебе нравится, когда я трогаю тебя ночью, в лесу? Ты становишься такой мокрой, что полностью заливаешь мою руку. Что будет, когда вместо нее будет мой член? Ты будешь рада ему?

Яростные мурашки распространяются по моей сверхчувствительной коже. Я отвечаю лишь приглушенным звуком, когда из его горла вырывается глубокий стон.

Кастил полностью контролирует ситуацию. Я нахожусь в его грубой, безапелляционной власти, и он действительно может сделать со мной все, что захочет. И сделает. Уже делает.

– Расстегни куртку.

Испытывая невероятное смущение, я все-таки подчиняюсь. Мои пальцы дрожат, когда я тяну молнию вниз. Холодный порыв воздуха мгновенно охлаждает мою разгоряченную кожу, и я судорожно выдыхаю.

Кастил движется по клитору в том направлении, которое сводит меня с ума и доводит до безумия. Остаются лишь дьявол, высокие деревья и мое прерывистое дыхание, нарушаемое шумом дождя.

Все еще прижимая меня к дереву и грубо лаская внизу, Кастил опускает взгляд на мою грудь, а затем начинает поочередно щипать соски, вырывая из меня вскрики.

– Вот так, малышка, – ровное дыхание лижет мою щеку, как лесной пожар. Вместе с тонким бюстгальтером платье опускается вниз, открывая ему вид на мои соски. – Отныне я единственный, кто видит тебя такой. Единственный, кто может видеть твою потрясающую грудь. Тебе больно?

Он жестко переминает между пальцами мои твердые горошины, делая их еще тверже и острее. Я могу лишь дрожать и тихо плакать, доведенная до крайней степени безумия. Никогда бы не подумала, что меня могут возбудить столь грубые действия.

– Отвечай, когда я спрашиваю, Катерина, – он выкручивает левый сосок, и я вскрикиваю.

– Мне… больно, – шепчу я и охаю, когда его голова опускается вниз, чтобы взять мою грудь в его порочный, влажный рот.

Мой позвоночник простреливает от безжалостного посасывания и двойной стимуляции, но когда я думаю, что вот-вот кончу, его пальцы хлопают меня по киске.

– Еще рано.

Я дрожу и хнычу.

– Ты уже не здесь, верно? – хрипит он, поочередно облизывая и кусая мои соски. – Котенок, ты ведь понимаешь, что я буду трахать тебя всю ночь, пока не заставлю твоё тело забыть чужие прикосновения? Ты будешь помнить только меня?

Он делает круговые движения снова и снова, пока за моими тяжелыми веками не вспыхивают звезды.

Укус. И сильный шлепок между ног, почти доводящий меня до пика.

– Отвечай.

– Да… только ты, Кастил.

Восхитительное лицо дьявола вновь показывается перед моими глазами, и на его губах расцветает полуулыбка.

– Кричи мое имя, котенок.

– Кастил…

– Я сказал, – его палец приближается к моему отверстию, опять прерывая оргазм, – кричать, котенок. А не шептать. Ты никогда не была громкой, но я хочу, чтобы ты была громкой для меня.

Его темные глаза сверкают в темноте, и мои стенки сжимают его, когда он проникает вовнутрь и начинает делать поступательные движения.

Опять… Опять эта пытка. Боже мой, я не выдержу.

– Хватит, – по моим щекам безостановочно текут слезы. Я вцепляюсь в его толстовку и отклоняю голову назад от новой безумной волны удовольствия. И… опять его пальцы замирают. – Кастил!

– Вот так, – он слизывает слезы и покрывает поцелуями мое лицо. – Еще раз.

Я сжимаюсь, не в силах сделать того, что он хочет, нарочно. Я никогда не кричала. Никогда.