Импринт - Вероника Десмонд (2024)

– И кого же ты трахнешь, миссис Сноу? – шепчет он мне на ухо. – Может быть, ванильного и милого доктора Уилсона, который будет трястись при мысли о том, чтобы дотронуться до твоей кожи? Тебе не нравятся спокойные занятия любовью, Кэт. Твоя киска с радостью течет, когда я играюсь с ножом или когда ты убегаешь от меня. Ты хочешь, чтобы тебя жестко трахали и душили, ставили метки и преследовали.

– Это ты сделал меня такой, – бормочу я в ответ и сопротивляюсь желанию зажмуриться, когда он наклоняет мою голову и проводит носом по бьющейся жилке на шее.

Какого черта?

У меня просто выработался рефлекс, как у собаки Павлова. Это абсолютно ничего не значит.

– Неужели? – хрипит Кастил. – Ты можешь врать себе сколько угодно, но мне – никогда. Прими свою девиантную суть, Катерина.

Слеза скатывается по моей щеке, и я уворачиваюсь в последний момент, прежде чем его губы отравят кожу. Он и вправду превратил меня в свою шлюху, но так больше не может продолжаться.

– Просто дай мне уже эти документы, – шепчу я. Мои плечи опускаются, а в груди образуется одна зияющая дыра. – Сделай то, зачем приехал. Разрушь меня в последний раз и выметайся из моей жизни.

Я делаю глубокий вдох и выдох, чувствуя как в горле образуется ком и меня медленно накрывает паника. Черт, у меня никогда не случалось приступов в присутствии Кастила, но, вероятно, все меняется.

У меня даже нет сил сопротивляться, когда он поднимает мой подбородок большим и указательными пальцами, глаза сужены, челюсть сжата.

– Ты сама хотела этого. И я, блядь, даю тебе шанс избавиться от меня.

Кастил смотрит на меня сверху вниз, прожигая своими мертвыми глазами, и я ломаюсь окончательно.

– Почему ты не приехал домой? Ни разу за эти недели?

Дом. Господи, я уже называю это место домом.

– Я давал тебе больше времени. В твоем кабинете лежат документы о расторжении брака, заверенные юристом и с твоей гребаной подписью. Не делай лицо мученицы.

Я слышу хлесткий звук, прежде чем понимаю, что я дала Кастилу пощечину. С его ненормальной координацией и нечеловеческой реакцией он мог отвернуться, но не сделал этого. А затем вдох застревает в моем горле, потому что сильные руки хватают меня за талию, поднимают в воздух и сажают на столешницу.

Теперь его яростные глаза находятся на одном уровне с моими. Я замираю в оцепенении, когда он наклоняется ниже и запирает меня в ловушке, уперев ладони по обе стороны от моих бедер.

– Катерина-Катерина. Тебе нужно лучше обдумывать свои действия. Если ты не хочешь провоцировать меня, когда я, блядь, вырвал себе сердце, едва свыкнувшись с ебанной мыслью, что ты уйдешь от меня. Но знаешь, что я хочу на самом деле? Что я буду хотеть остаток своей бессмысленной жизни? Я хочу приковать тебя к себе, повесить ошейник, чтобы все знали, кому ты принадлежишь, потому что кольца на твоем прекрасном пальце мне недостаточно. Поэтому ты либо, блядь, примешь все с радостью, либо я навсегда спрячу тебя в таком месте, которое никто не сможет найти, не говоря уже о том, чтобы увидеть.

Мое сердце сжимается от страха, пронизывающего меня насквозь. Его глаза такие злые, что единственное, что я желаю сделать, – это спрятаться, но вместо этого я продолжаю смотреть на самого худшего монстра, что когда-либо существовал. И сейчас Кастил выглядит не иначе как невозможный, бездушный дьявол.

Я не должна ему верить. Мне чертовски не следует это делать. Но по какой-то причине его слова звучали искренне, даже надломлено.

Он тянется куда-то за мою спину и наверх, а потом безошибочно находит пластыри – ровно там, где я оставила их в последний раз. И неожиданно я понимаю, что Кастил был здесь… Черт возьми, он был в Хэтфилде! Он продолжал следить за мной, но даже не удосужился показаться на глаза?

Его пальцы тянут меня за запястье, и я опускаю голову, чтобы увидеть, как он бережно наклеивает пластырь на мой порез.