Осмелься - Саммер О'Тул

Я позволяю ей потянуть меня вперед, даже когда ее лицо становится жестким, а между бровями появляется складка. Ее дыхание касается моих губ, когда она произносит. "Ты не должен был".

Мое сердце разрывается. Каждый проблеск тепла улетучивается, и я остаюсь только с холодной, крепкой мышцей.

Моя рука нежно поднимает ее подбородок, пробирается под волосы и обхватывает затылок. Я притягиваю ее еще ближе, так близко, что наши носы соприкасаются. "Ты думаешь, я должен был поцеловать ее?" Мои слова звучат как гравий.

Она кивает — бесконечно малое движение, — и в груди у меня еще сильнее сжимается судорога. Ее глаза опускаются к моим губам. "Да".

Моя рука крепко сжимает мышцы ее шеи, и я тяну ее вниз. "Должен ли я был толкнуть ее на колени?" Она смотрит на меня тяжелыми, но желанными глазами. Я отступаю назад, и она едва заметно приподнимает губы в крошечной улыбке, говорящей о том, что она будет играть в эту игру. Она опускается на колени. Она думает, что готова, но мы играем в две совершенно разные игры.

"Сказал ей, чтобы она вынула его?" Я зарычал, и пальцы Стеллы потянулись к пуговице моих брюк. Мой пресс сжимается, когда она оттягивает пояс и освобождает мой член. Я стискиваю зубы, когда ее рука обхватывает мой член.

"Плюнь на него", — прохрипел я. У меня перехватывает дыхание, когда она это делает, и вид ее слюны, стекающей по моему члену, подливает масла в огонь, который и так уже вышел из-под контроля. Я провожу большим пальцем по ее губам, размазывая слюну. "Вот моя грязная девочка", — одобрительно бормочу я, и на ее лице появляется намек на улыбку.

Большим пальцем я осторожно раздвигаю ее рот. "Должен ли я был спросить, готова ли она к тому, чтобы я трахнул ее жадный ротик или просто заставил ее принять это?" Стелла подает мои бедра вперед и высовывает язык. Я застонал.

"Может, сказать, что я хочу услышать, как она звучит с моим членом в горле?" Она высунула язык еще дальше, в то же время я качнулся ближе. Мои ноздри раздуваются, когда нижняя часть моего члена скользит по ее влажному языку.

Я едва могу говорить, когда она смыкает губы вокруг меня и проводит языком по головке. "Думаешь, она будет умолять, чтобы ее использовали так же, как ты?" Она стонет, когда я подаюсь вперед, задевая заднюю стенку ее горла.

Мои руки сжимают ее лицо по обе стороны. Я отстраняюсь, прежде чем снова глубоко войти. Она задыхается. Я ненавижу ту часть себя, которая оживает при этом болезненном звуке, но не могу отрицать ее существование. Но когда я смотрю вниз, то вижу, что она выглядит похотливой и довольной. Испытывая противоречивые чувства, я продолжаю.

"Ты, наверное, хотела бы посмотреть, да? Я знаю, как ты любишь смотреть на то, как крушат красивые вещи". Я ослабляю руки, обхватывающие ее лицо, и она кивает, а затем начинает сама покачиваться взад-вперед.

"Господи". Мои глаза закрываются со стоном, когда она заглатывает мой кончик. Каждый толчок, каждый захлебывающийся звук распаляет меня еще больше. Я никогда не знал, что удовольствие может причинять столько боли. "Тебе так чертовски хорошо, что больно".

Ее глаза сверкают на меня, когда она складывает руки, поглаживая слюной вверх и вниз мой член. Больно видеть ее наслаждение. Стелла не встала бы на колени перед любым мужчиной, так почему же она не может признать, что я не просто мужчина?

Может, мне нужно относиться к ней как к любой другой женщине? Эта мысль причиняет мне боль, но именно эта боль и подстегивает меня. Мне нужно, чтобы она почувствовала хоть немного того, что есть я.

Я крепко сжимаю ее голову и говорю темным шепотом: "Может, мне стоило попросить ее расслабить горло, чтобы я мог по-настоящему трахнуть ее личико". Она послушно опускает руки на колени и дает мне самый маленький кивок в знак согласия.