Между нами пламя - Кира Сорока

Мне требуется очень много минут, чтобы это переварить. Под ударом оказалась и Ева... Из-за меня...

– Алина! – подгоняет меня девушка. – Скажи, что им нужно от Тима. И от тебя.

Решаю соврать.

– Я перешла ему дорогу.

– Кому?

– Грозному. Их главному.

Сказать Еве, что я по уши влюблена в этого Грозного – просто выше моих сил.

– А Тим меня просто защищает, поэтому ему и достаётся, – продолжаю я, с сожалением глядя в глаза девушки. – Выходит, и тебе тоже. Прости.

Всё, мне пора. Вскакиваю, вылетаю из кухни, поспешно обуваюсь, хватаю рюкзак... Успеваю пробежать половину улицы, когда слышу за спиной:

– АЛИНА!

Оборачиваюсь. Тим несётся ко мне.

– Почему ты ушла?

– Потому что хочу домой. И не хочу больше находиться рядом с тобой, – стараюсь говорить твёрдо, игнорируя дрожь в голосе. – Мы расстались, Тим. Прости меня за это. С Егором... – тяжело сглатываю, и слеза обжигает щеку. – С Егором я тоже не буду, если именно это тебя беспокоит. Я теперь сама по себе. И не уходи, пожалуйста, из команды. Не подводи моего отца.

Он смотрит на меня, не моргая. Таким взглядом... Таким, словно наконец-то отпускает меня. И молчит. Ссутулившись, запустив руки в карманы спортивных штанов, тяжело дыша... А я, воспользовавшись его молчанием, разворачиваюсь и ухожу.

Добравшись до своего дома, звоню в домофон. К счастью, мне сразу же открывают. И подъездную дверь, и дверь в квартиру.

В прихожей – гора сумок и чемоданов. С кухни доносятся голоса отца и Юлианы. Они ругаются. Судя по тому, что я слышу, Юлиана вернулась домой, и это её вещи в прихожей.

Какой-то сумасшедший дом...

* * *

Рано утром я без стука захожу в комнату сестры.

– Почему ты вернулась на самом деле?

Юлиана вздрагивает и быстро прикрывает ладонью щеку.

– Можешь не стараться, твой синяк я разглядела ещё вчера. Никакой слой косметики его не скроет.

– А отец заметил, как думаешь?

Она подрывается к своему туалетному столику, плюхается на стул и начинает намазывать на лицо корректор. Моя сестра выглядит чертовски плохо. Что-то между побитой собакой и пьющей моделью.

Жду от неё объяснений.

– Как я и сказала, у нас с Захаром появилось некоторое недопонимание. Вдали друг от друга мы оба остынем, и всё наладится, – говорит она твёрдо.

Она сама-то в это верит?

Смотрю на гору сумок и чемоданов возле шкафа. Юлиана их не разбирала. Сестра наносит толстый слой тональника на лицо и шею. После чего разворачивается ко мне, крутанувшись в кресле.

– Перестань на меня ТАК смотреть! – её голос дрожит.

– Как?

– С жалостью! У меня всё прекрасно! В конце концов, у меня есть моя карьера. И мне очень хорошо платят. И если Захар не одумается, я проживу и без него. Долго стеснять вас с отцом не буду. Через пару дней сниму квартиру.

И всё. Она вновь отворачивается и принимается красить ресницы. А я по-прежнему стою посреди комнаты и смотрю на неё. Действительно с жалостью. Ведь я вижу её боль. Она льётся из моей сестры, буквально затапливая эту комнату. Сажусь на край кровати.

– За что он тебя ударил?

Юлиана фыркает.

– Он меня не бил. Я... Я просто упала.

– За что?!

– Отстань, Алина, – теперь она раздражена. – Тебя это всё не касается. Захар – мой муж, и я не желаю ему зла. Он хороший человек...

– Серьёзно? – теперь фыркаю я. – Хороший человек не допустил бы того, что происходит с его сыном.

– Давай так! – она швыряет тушь на столик и снова поворачивается ко мне. – Мы с тобой как-никак сёстры, и у нас есть много других тем для разговоров. Давай договоримся: ты не говоришь со мной о моём муже, а я не лезу к тебе с его сыном. Может, поговорим об отце, м? Как думаешь, наш папенька умом не тронулся?

Теперь я задыхаюсь от злости.

– Наш папенька приютил тебя, забыла? – яростно шиплю я.