Принимающий удар - Пайпер Лоусон (2024)

Через две минуты я смотрю на закрытую дверь в дюйме от моего лица, и, черт возьми, мне кажется, что она смотрит в ответ.

Я крепко сжимаю рамку с рисунком, которая впивается в мою руку, напоминая мне, почему я здесь.

Просто сделай это.

Я все еще решаю, стоит ли поднять костяшки пальцев и постучать по дереву, когда дверь распахивается.

— Ты собираешься стоять здесь всю ночь? — Клэй выглядывает с другой стороны.

На нем пара серых треников, низко сидящих на бедрах, и больше ничего. Черные чернила вьются вокруг его мускулистых рук, над грудными мышцами и прессом. Его ноги голые. Его волосы торчат во все стороны, сексуально и беспорядочно, а сам он выглядит так, будто только что встал с постели.

У меня пересыхает в горле.

Как он…?

В глазке объектив. Камера.

Конечно, у Клэя должна стоять охрана.

Музыка, доносящаяся из коридора, завладела моим вниманием. Мне и в голову не пришло, что он здесь с кем-то, но, видя его полураздетым, по моей спине ползет что-то подозрительно похожее на ревность и скручивается в животе.

— Я не хотела мешать.

Клэй прислоняется к дверному косяку, складывая руки.

— Я один.

Удовлетворение пронзает меня острыми иглами, но я сохраняю хладнокровие.

— Не хотела отвлекать тебя от ублажения себя.

В его глазах пляшут огоньки.

— Ты предлагаешь мне разрядиться?

Жар разливается у меня между бедер. Мое тело реагирует, хочу я этого или нет. Он знает короткую дорожку к моему возбуждению, шелковистая веревочка, за которую он дергает каждой ухмылкой, каждым наклоном своей темноволосой головы, каждым грубым словом, слетающим с его грязного рта.

— Я пришла, чтобы вернуть это, — я протягиваю рисунок.

— И это все, зачем ты пришла? — его голос понижается с намеком, и мое внимание без предупреждения переключается на выпуклость в его штанах.

Я поднимаю глаза, чтобы встретиться с ним взглядом.

Клэй поворачивается и направляется внутрь, оставляя меня смотреть ему вслед с отвисшей челюстью и рисунком в руках.

Я следую за ним внутрь, дверь плавно закрывается за моей спиной.

Он ступает босыми ногами по ковру в гостиную, где смотрит баскетбол. Я осторожно прислоняю рисунок к стене напротив него.

— Нам нужно поговорить, — торжественно говорит он.

Я вдруг настораживаюсь.

— О том, что между нами произошло?

— Нет. О том, сколько тебе платят «Кодиаки».

Я хмурюсь.

— Это не твое дело.

— Покажи мне свой контракт.

Он ведет себя по-хозяйски, но я быстрее выберусь отсюда, если сделаю это. Я достаю телефон и открываю контракт.

Он берет мой телефон и переходит в гостиную, опускаясь на огромный диван. Я следую за ним, сажусь на край на достаточном расстоянии, чтобы мы не касались друг друга.

Наблюдать за тем, как он читает весь этот мелкий шрифт, словно готов его разорвать, необычайно сексуально.

— Здесь нет ничего о талисманах, — замечает он, когда заканчивает.

— Талисманах? Я разрисовываю стену, — я подхожу ближе, пытаясь читать вверх ногами. Я сдаюсь и придвигаюсь к нему, заглядывая через плечо.

— Джеймс продаст эту работу с названием команды.

— Это его право.

— А твое — получить за это компенсацию. Каждый раз, когда кто-то использует мое лицо, мое имя, я получаю деньги.

— Каждый раз? — эхом отзываюсь я. Это ошеломляет. — Ты не можешь контролировать, когда кто-то тебя рисует. Ты не знал, когда я это делала.

— Думаешь, я не знал, что ты за мной наблюдаешь?

— Я была осторожна.

— Чушь собачья, — он хватает меня за бедра и тянет к себе на колени. Мои руки хватают его за плечи, чтобы удержать равновесие. — Ты смотрела на меня своими большими голубыми глазами…

— Я не делала этого! — возмущение нарастает, и я безуспешно пытаюсь вырваться из его хватки. — Какое отношение это имеет к моему контракту?