Аннигилятор - РуНикс (2022)

Он пристально смотрел на нее между ног, видя ее опухшие, поцарапанные нижние губы. Она всегда легко ставила метки, а ее киска выглядела так, будто побывала на поле боя.

— Ты держал это в морозилке, хотя я сказала, что не люблю посторонние предметы внутри себя? — догадалась она.

Ее не удивило бы, если бы он не обращал внимания на ее границы. Он никогда не делал этого и, вероятно, никогда не сделает.

— Ты уже знаешь ответ на этот вопрос.

Что ж, если он собирался расширить ее границы, она собиралась ответить тем же.

— Почему ты охотишься за Синдикатом? — продолжала она, зная, что в этот момент он отключился от разговора и начал отвлекать ее.

Холодный, лед закружился вокруг ее тяжелых грудей в бесконечной петле, заставив ее задохнуться. Ее вздох превратился в стон, когда его теплый язык последовал за ним, вылизывая ту же самую дорожку, а ее груди вздымались от внезапного натиска ощущений.

Он снова сделал ледяную петлю, на этот раз более тугую, ближе к ее ноющим соскам и в то же время так далеко, а затем прошелся по следу горячим языком, слизывая воду.

Она легла спиной на стойку, ее руки слабели, не в силах поддерживать тело, когда она легла на спину.

— Почему ты после…?

Предложение оборвалось на придушенном крике, когда он шлепнул ее по клитору льдом, от холода и ощущений маленький узелок запульсировал.

— Глаза.

От одного этого приказа ее глаза распахнулись, и она поняла, что закрыла их от прикосновения. Она смотрела полуприкрытыми глазами, как его рука — его большая, обожженная рука, которая убила столько людей во имя ее имени, что, вероятно, должна была испытывать угрызения совести по этому поводу — снова переместила лед к ее груди, на этот раз прямо к соску, обводя его снова и снова.

Наклонившись над ней, между ее ног, так что она могла чувствовать его твердость, пробивающуюся сквозь ткань брюк, его теплый рот сомкнулся вокруг соска, пока лед перешел к другому.

Мгновенное ощущение холода и тепла выстрелило огненной стрелой прямо между ее бедер, заставив ее застонать, когда она прикусила губу, запустив руки в его темные волосы. Его большой палец коснулся ее губ, обводя их, как он всегда делал.

— Скажи мое имя.

По тому, как ее голос повлиял на него, она знала, что он пытается почувствовать звук прямо у источника.

— Даин.

Его глаза вспыхнули, темные сверкнули, когда светлые потемнели. Он наклонился, пока его лицо не оказалось в нескольких дюймах от ее лица, уязвимость ее тела и тепло его взгляда заставили ее кровь закипеть.

— Ты единственная, кто знает мое имя, flamma, — проговорил он, касаясь губами ее губ. — Единственная, кто знает меня как дьявола, которым я действительно являюсь. И видя тебя здесь, желающую и доверяющую, только тогда я приближаюсь к тому, чтобы что-то почувствовать.

Лайла дышала через нос, его слова одновременно успокаивали и огорчали ее.

— Полюбишь ли ты меня когда-нибудь? — озвучила она самое сокровенное, самое грубое желание своего сердца.

Он просто смотрел на нее, любопытствуя, как ей показалось.

— Что для тебя любовь?

Вопрос заставил Лайлу задуматься.

Что такое любовь для нее? Чего она на самом деле хотела, когда хотела быть любимой? Она не знала любви, никогда не чувствовала ее, не испытывала, за исключением сына, которого она принесла в жертву, и эта любовь была другой. Или была? Не была ли вся любовь одинаковой, прорастающей из одного и того же источника?