Аннигилятор - РуНикс (2022)

Сад на другой стороне тоже был темным, все, кроме оранжереи, в которой горел один свет. Она ничего не могла разглядеть, так как растения закрывали стекло.

Натянув рукава свитера на запястья, она бодро зашагала к теплице, желая узнать, почему другая женщина сказала ей не ходить туда.

Земля на обрыве была относительно ровной, только пологий склон, и она преодолела его за несколько минут, медленно подойдя к открытой главной двери.

Ее тело замерло.

Никки стояла обнаженная перед длинным столом, ее руки держали рубашку Даина, его руки лежали на ее талии.

Лед наполнил ее вены, когда она взглянула на это зрелище. Несколько недель относительного счастья рухнули, когда она поняла, что ее снова отвергли.

Он не прикоснулся к ней за все те дни, что она провела под его крышей, и все потому, что у него уже кто-то был.

А Никки возненавидела ее с первого взгляда, потому что она была с ним. Боже, она была идиоткой.

Глаза Никки встретились с ее глазами, в них блеснул триумф, и Лайла выдохнула через рот, не в силах сдержать жжение в глазах.

Внезапно его шея повернулась, его дьявольские глаза нашли ее.

Ложь. Это все, что они ей сказали.

Ложь. С ней было покончено.

Он мог есть эти чертовы макароны с Никки и смеяться над ее слабыми попытками.

Да пошел он.

С этой мыслью она повернулась на пятках и побежала вниз по холму, не заботясь о том, куда она идет, единственная мысль в ее голове — бежать.

Слезы бежали по ее лицу, и она знала, что ее реакция была неоправданной. Он никогда не говорил ей, что он ее, только то, что она его. Он никогда не говорил ей, что не был с другими, так же как и она была с другими.

Единственная разница, и это ранило больше всего, заключалась в том, что у нее никогда не было выбора, а у него он был всегда. И на мгновение она поверила, что он выбрал ее, но это было не так.

План.

Она была частью его плана, и он давал ей достаточно, чтобы она была готова и находилась в иллюзии счастья.

Дура, дура, дура.

Нет, она как-нибудь доберется до деревни и уедет куда-нибудь, куда угодно, подальше от всех этих эмоциональных потрясений.

Когда ее ноги набирали скорость на спуске, а легкие и ноги горели от непривычной нагрузки, что-то тяжелое ударило ее сзади.

Крик вырвался из ее горла, когда она падала, думая, что это дикое животное, и что бы там ни было, тяжесть на ее спине в последний момент повернулась, чтобы спасти ее от удара.

Сердце стучало в ушах, она перевела дыхание, пытаясь освободиться от веса, который был под ней, и вдруг обнаружила, что ее руки сцеплены за спиной, челюсть зажата в жестком захвате, а глаза заперты на дьявола.

— Какого черта, Лайла?

Тон его голоса заставил ее замереть, а тот факт, что он назвал ее Лайлой, хотя всегда называл «flamma» дал ей понять, что он разозлился. А он никогда не злился, по крайней мере, с ней.

В небе прогремел гром, заставив ее вспомнить, как они впервые встретились в темноте, одни в лесу, когда надвигалась гроза.

Тот момент изменил ее жизнь, и она посмотрела на него, и все, что она держала в себе недели, месяцы, годы, рухнуло внутри нее. Каждый раз, когда ей было больно, каждый раз, когда ее унижали, каждый раз, когда она надеялась на что-то, но оно умирало, каждый раз, когда она смотрела на потолок, считая трещины, каждый раз, когда она плакала, засыпая, каждый раз, когда она отдавала ему частичку себя, чтобы почувствовать себя отвергнутой, каждый раз, когда она теряла частички себя, пока даже не знала, кто она.

Она разбилась вдребезги.

Она почувствовала, как ее плечи затряслись, подбородок задрожал, к старым слезам на ее щеке присоединились другие, и она откинула голову назад, крича о своей боли небу. И это было великолепно.