Не жалея ни о чем - Ш. Фарнсуорт

Крю прав, решаю я, наблюдая, как медленно тикают цифры. Я не хочу, чтобы Ханна уехала, не зная точно, что я для нее значу. Альтернатива — потерять ее наверняка, и я знаю, что буду сожалеть об этом.

Как только я возвращаюсь в машину, направляясь к своему дому, я вытаскиваю телефон из кармана. И мой желудок сжимается, когда я вижу, что у меня пропущенный звонок и голосовое сообщение от Ханны.

Сердце колотится у меня в горле, я нажимаю на ее сообщение и подношу телефон к уху.

— Привет. Прости, что делаю это по телефону, но я хотела попрощаться. Я… моя сестра позвонила, и у Эйприл начались схватки. Возникли осложнения при родах. Я не знаю всех подробностей. Но авиакомпания смогла пересадить меня на более ранний рейс, так что сейчас я направляюсь в аэропорт. Я проснулась, а тебя не было, так что я просто…. Я надеюсь, что все в порядке. И если тебе просто нужно было пространство, что ж, я это понимаю. Спасибо за… спасибо. Я подпишу все, что ты мне пришлешь. Так что… прощай, Оливер.

Черт возьми.

А затем я набираю номер пилота «Кенсингтон Консолидейтед».

ГЛАВА 27

ХАННА

Mой папа ждет рядом с пунктом выдачи багажа с дурацкой надписью от руки Любимый (Средний) Ребенок.

Я улыбаюсь, сбрасывая часть усталости и стресса, когда его руки обвиваются вокруг меня. Когда мой самолет приземлился, меня ждал шквал сообщений, в которых сообщалось, что у Эйприл и Эдди теперь есть сын по имени Эзра и что и малыш, и мама счастливы и здоровы.

— Привет, милая.

— Привет, дедушка.

Он смеется.

— К этому званию нужно немного привыкнуть.

— Все действительно в порядке?

— Ага. Просто напугал. Он симпатичный малыш с широко раскрытыми глазами и крошечными пальчиками на ногах. Напоминает мне о том, как ты была маленькой, когда не продлевала рабочие поездки, чтобы провести время с мужем.

Я согласовала продление своей поездки с его помощником, поскольку у меня нет непосредственного руководителя. И я должна была знать, что ему потребуется меньше минуты, чтобы упомянуть о моем более длительном пребывании в Нью-Йорке.

— Мы все еще разводимся, папа. Я опускаю солнцезащитные очки на глаза, когда мы выходим через автоматические двери на солнечный свет. Сейчас по крайней мере на десять градусов теплее, чем когда я уезжала из Нью-Йорка.

Мой отец ничего не говорит, а это хуже лекции.

Я трусиха, которая уехала из Нью-Йорка, не сказав Оливеру о своих чувствах к нему. И я чувствую эхо этой слабости в каждой секунде молчания. На самом деле ни одно из сообщений, ожидавших меня, когда я приземлилась, не было от него.

Мой папа придерживается правил, поэтому мы идем по горячему асфальту к парковке, где он оставил свою машину. По дороге я рассказываю ему о встречах с Тайлером, даже зная, что он уже получил отчеты. Это та часть моей работы, по которой я действительно буду скучать, если уйду из спортивного агентства. Делиться достижениями с моим отцом.

— Я снова встретился с Логаном Кэссиди на прошлой неделе, — говорит он, когда мы садимся в машину, мчащуюся по обсаженной пальмами дороге, пейзаж которой так отличается от бетонных джунглей Нью-Йорка.

— Как все прошло?

— Хорошо. Я думаю, большой шанс, что он подпишет с нами контракт.

— Это хорошо. — Я тереблю край своей футболки. — Я поступила в архитектурную школу, папа.

Я понимаю, что пока он за рулем, вероятно, было не лучшее время сказать ему об этом после того, как он вылетел на разделительную полосу, издав серию гудков. Он быстро сворачивает назад, корректируя траекторию движения машины.

— Я не уверена, соглашусь ли я, — добавляю я, как только убеждаюсь, что он снова контролирует движение.

— Почему не согласишься? — спрашивает он, и это не первый вопрос, который, как я предполагала, он задаст.