Сердце убийцы - М. Джеймс

Когда она встает, в последний раз сжимая мою руку, прежде чем уйти в ванную и подальше от меня, я чувствую, как вокруг меня смыкаются челюсти.

Я знаю, если я не буду осторожен – это будет мой конец.

32

ЛИДИЯ

Если раньше я думала, что сохранять видимость было трудно, то сейчас это кажется почти невозможным. Переспать с Левином было последним, о чем я думала, когда шла на встречу с ним на пляж. Это даже не представлялось возможным. И все же – мы оказались вместе в постели.

Я не жалею об этом. Я не могу. Впоследствии это казалось неизбежным. Как будто я лгала себе день за днем, притворяясь, что это не то, к чему мы в конечном итоге придем, как будто мы могли продолжать дурачиться и останавливаться, просто стесняясь настоящего секса, как пара старшеклассников, а не настоящих взрослых.

Это было, откровенно говоря, нелепо. И мы это выяснили.

Гриша едва проснулся, когда я вернулась в дом. Я беспокоилась, что он может почувствовать на мне запах другого мыла или какой-нибудь стойкий аромат одеколона Левина или простыней, поэтому я скользнула в душ у нас дома и снова ополоснулась, натираясь тем же кокосовым мылом, которым пользовалась раньше. Он немного пошевелился, когда я скользнула обратно в постель, но по-настоящему даже не понял, что я вернулась, и утром он просто спросил меня, как прошла моя прогулка. Он определенно не знал, как долго меня не было. Тогда мне стало ясно, что он меня ни в чем не подозревает. Он не думает, что я способна на что-либо из этого: на уловки, шпионаж или ложь, и я не знала, радоваться ли мне, что он вообще не заметил этого, или обижаться, что он считает меня недостаточно умной.

Еще три дня я продолжаю игру с Гришей.

Я сижу с ним за завтраком и веду светскую беседу, я валяюсь на пляже и читаю, пока он на встречах, и дремлю днем после обеда, чтобы компенсировать поздние ночные разговоры и обжимания с Левиным на пляже, пока Гриша спит.

Я больше не буду заниматься сексом с Левином. Я не могу. Если я это сделаю, я знаю, что уйти будет намного труднее. Каждый день, который проходит, я слышу его голос в своей голове, когда просыпаюсь после этого: Мои чувства к тебе другие. Это другие чувства. Если бы я не также чувствовала себя, это не имело бы значения. Но я чувствую. Каким-то образом Левин запал мне под кожу, и я хочу его больше, чем следовало. Я скучаю по нему, когда он уходит, что абсолютно нелепо. И я знаю, что, если мы снова окажемся в постели, будет только хуже.

Но через три дня я больше не могу этого выносить.

Ложиться в постель с Гришей после того, как была с Левиным, кажется в тысячу раз хуже. Я с трудом выношу его прикосновения, по моей коже словно ползают муравьи, и все, чего я хочу, это поскорее покончить с этим.

Когда я вижу Левина той ночью, после того как оставила Гришу спящим в постели, я не могу удержаться от срыва. Я пытаюсь, рассказывая ему то немногое, что мне удалось вытянуть из Гриши, передавая его манеры поведения и раздражительность всеми своими вопросами, удержаться от того, чтобы сказать то, что я действительно хочу сказать. Но потом Левин тянется ко мне, садясь рядом на одеяло, которое он принес, и я чувствую, что разваливаюсь на части.

— Я больше не могу этого делать, — шепчу я, когда он наклоняется ко мне, и он замирает, его голубые глаза изучают мои.

— Что ты имеешь в виду?