Сиделка - Анна Морозова

— Очень даже нет. Трусиха. — Продолжает смеяться, на что я показываю ему язык, заходя во двор. А когда вижу бегущего мне навстречу Андрея, слегка теряюсь, потому что он выглядит так, будто только что похоронил любимого кота.

Глава 31

В больничном коридоре, где каждый день проходят сотни людей, витают запахи одиночества, безнадежности и отчаяния. Время, которое в обычной жизни бежит с необъятной скоростью, будто замедлило ход. И несмотря на то, что мы здесь всего полтора часа, ощущается он за все пять. Особенно с учетом неизвестности.

— Все будет хорошо — поглаживаю Егора по плечу, сидя на мягкой скамье, когда он даже не реагирует на мой голос, погрузившись глубоко в себя. Нас всех подкосила новость о том, что Павел Викторович с сердечным приступом доставлен в больницу. Но на нём это отразилось тяжелее всего. Он молчал всю дорогу, пока Андрей на полных скоростях мчал по пустой трассе. Молчал, когда врач, седоволосый мужчина говорил нам о состоянии его отца. Молчит и сейчас, глядя перед собой задумчиво. На его лице сложно разобрать точные эмоции, но глаза… Они никогда не врут. Я вижу в них боль. И мне горестно от того, что я не могу эту боль унять. Вижу холод, будто он злиться. Эту злость я разделяю, потому что у самой в душе настоящий раздай. Сейчас не время вспоминать былые обиды или затаенную злобу, но, черт возьми, Павел Викторович настоящая скотина! Всё — таки не зря говорят, что те, кто готов воткнуть тебе нож в спину, чаще всего оказываются самыми близкими людьми. В нашем мире, где люди уже давно забили на моральные ценности, крича на каждом углу, что никто никому ничего не должен, обязаны быть границы дозволенного. Но иногда человек просто перестает видеть эти границы. Как в случае с Кристиной, которая чудным образом оказалась рядом с Павлом Викторович во время его приступа и вызвала скорую. И у которой за все время нахождения здесь, сидя напротив нас с Егором, даже грустинки на лице не промелькнуло. Зато едва во мне дыру не просверлила невидимой дрелью и не искрошила свои акульи зубы. Страдалица несчастная. А самое странное, что Егор даже не удивился, увидев её здесь. И я выясню, почему. Возможно, ему сейчас плевать на всех и всё. Но что — то мне подсказывает, причина в другом.

— Может, тебе попить принести? — Шепчу переплетая наши пальцы. — А, хочешь, я в кофейню напротив схожу и принесу тебе вкусный кофе? Взбодришься. Тебе бы не помешало.

— Не нужно — сухо бросает Егор. — Всё хорошо, Алис. Я в норме.

— Я вижу, как хорошо — вздыхаю, прижимаясь к его руке. — Тебе не нужно прятать свои эмоции. Волноваться за состояние своего отца — это нормально. Вы ведь друг другу не чужие.

— Вы точно вместе? — Вмешивается эта стерва, и я перевожу на неё раздраженный взгляд. Меня бесит, что она здесь. С укладкой, в блестящем зеленом платье, с бесконечными ногами и большими губами. Она выглядит дешево, невзирая на дорогую одежду. И меня бесит, как эта сука смотрит на Егора. Словно голодная кошка. Вот у кого точно нет никаких моральных принципов. Мы, блин, в больнице. Тут человек при смерти, а ей плевать. У неё свои планы конченой стервы.

— А тебя что — то смущает? — Вскидываю бровь.

— Даже очень — ухмыляется, закидывая ногу на ногу, оголяя бедро.

Я чувствую, как в груди начинает печь.

— Ну а нас нет. — Безлико говорю, мысленно посылая эту суку в задницу. — И мне кажется, сейчас не подходящее время обсуждать чужие отношения. Судя по всему, ты считаешь иначе. Но мы можем поговорить о другом. Например, о том, как ты оказалось рядом с Павлом Викторовичем, да ещё и в таком… кхм весьма откровенном наряде.