Мария - Сара Брайан

Она не могла поверить в его дерзость - в то, что он думал, что ему нужно только разрешение ее старшего брата, чтобы вальсировать в ее комнату, как будто он был там раньше, как будто он, блядь, владел ею настолько, что преградил ей путь к двери.

— Тогда я закричу, если ты не уйдешь.

— Кричи, — осмелился Доминик, позволяя Луке спасти ее. — Но у тебя больше никогда не будет десяти минут наедине со мной, принцесса.

Даже в реальной жизни Лучано, должно быть, желал ей смерти... и ей стало интересно, что еще из ее сна было реальностью. Это удивление было единственной причиной, по которой она не открыла рот, чтобы закричать.

— Я не думал, что ты так поступишь. — Он шагнул ближе и почти улыбнулся.

Никогда в жизни не отступая ни от кого, она сделала один шаг назад, плотный ковер под ее каблуками заставил ее шататься, и ей пришлось сделать еще один шаг, и еще, пытаясь устоять не только на полу, но и в его присутствии.

Ей не понравился его взгляд. Такой же был у него, когда он приходил к ней домой перед свадьбой сестры.

— Чего ты хочешь?

— Увидеть тебя... Чтобы понять, правда ли это.

Если что правда? Она сузила на него глаза, пока добиралась до одной из стен, где наконец-то смогла успокоиться.

— Если бы ты действительно влюбилась. —— Ему было так же трудно произнести слово на букву «л», как и ей обычно. Зеленый цвет его глаз обжег ее кожу, когда он взглянул на легкий румянец на ее щеках.

— Полагаю, это правда.

— Я не знаю, что ты…

— Не надо. Не смей, — приказал Доминик ее молчанию. — Не смей играть со мной в чертовски глупую блондинку.

Яростные зеленые глаза Марии, беспомощно сверкавшие на него, смягчились от того, что он наконец-то увидел ее. Он выглядел разъяренным и печальным. Слишком серьезным, но сломленным. Как будто ему было больно. В нем было столько боли и гнева одновременно. Она заметила гнев только тогда, когда он пришел сюда по поводу Кэт. Теперь она поняла, что пропустила боль, когда он впервые вошел сюда все эти недели назад, и увидела грусть, когда он уходил. В отличие от нее и Луки, Доминик, казалось, чувствовал все…

Внимательно наблюдая за его переполненным болью лицом, Мария размышляла, какая из их судеб хуже: не чувствовать ничего? Или чувствовать все и сразу?

— Сколько свиданий прошло? Два? Три? — с любопытством спросил он, когда она ничего не ответила.

У нее не хватило духу сказать ему, что они уже были на четырех.

— Я говорила тебе, что произойдет, Доминик. — Она знала источник его чувств, которые он не мог скрыть. Ни за что на свете она бы не догадалась, что Доминик Лучано испытывает к ней столь сильные чувства - дочери и сестре мужчин, которые были источником всех его проблем. Фамилия, украшавшая ее первую, должна была заставить его отвращаться от самой мысли о ней, заставить его навеки заклясть фамилию Карузо. Однако она видела в его глазах полную противоположность, когда он смотрел на нее... Вот только она предупреждала его.

— Но ты запер дверь.

Она не знала, что вспыхнуло в его глазах от ее признания - боль или гнев, но и то, и другое сбило ее с дыхания, и она даже не поняла, что каким-то образом прижалась спиной к стене.

— Ты меня совсем не знаешь. — Он яростно произнес слова, в которых была такая печаль. Кулаком он слегка ударил по стене, ближайшей к двери рядом с ней, блокируя ее и не давая ей сбежать. Покачав головой, он бросил на нее жалостливый взгляд. — А ты совсем не та женщина, за которую я тебя принимал...

Тело Марии закричало:

— Почему? — Разочарование на лице Доминика было еще труднее принять, чем на лице Луки.

В его следующих словах не было печали, только гнев.

— … Нет, если ты выбрала Кейна Эванса.

Она должна была кричать о кровавом убийстве во всю мощь своих легких, набрасываясь на то, что мужчинам было дороже всего на свете, но услышав это имя из его уст, она ошеломленно спросила:

— Ты знаешь его?