Её тайный малыш - С. Лоу

Внезапно я понимаю, что хочу этого ребёнка. Слёзы наворачиваются на глаза, и я снова плачу. На этот раз рыдания негромкие, и я сижу на краю ванны, опустив плечи. Я собираюсь стать матерью-одиночкой, но ребёнок всё равно радует меня. Этот ребёнок — напоминание о любви, которую мы с Райаном разделяли, и я буду дорожить им, несмотря ни на что.

Я всё ещё плачу, когда снова звоню Дениз, и плачу, когда она приходит ко мне домой. Я плачу, когда она обнимает меня и обнимает, как ребёнка. Я плачу, кажется, часами, пока Дениз молчит и просто гладит меня по волосам. Я плачу о любви, которая могла бы быть, и о любви к моему малышу, которая уже зародилась.

Глава 12

Райан

Прошла неделя.

Чёртова неделя!

Я не получал известий от Реджины уже неделю.

Она не отвечает, когда я звоню. Она не отвечает на мои сообщения.

Что за херня происходит? С ней что-то случилось?

Какого чёрта у меня вообще нет всей её контактной информации? У меня есть только её мобильный телефон, и даже нет её домашнего телефона, адреса электронной почты или домашнего адреса. У Урсулы его тоже нет. Оформление документов о её приёме на работу должно было быть произведено на следующий день после её приезда, но Урсулы не было дома, а потом случился пожар. Чёрт, я не думаю, что Реджине даже заплатили. Это несправедливо по отношению к ней и создаёт обязательства и для меня. Я ненавижу расхождения в бухгалтерском учёте. Небрежный учёт приводит к небрежным операциям, а небрежные операции меняют культуру организации до тех пор, пока:

— Прекрати, Райан! — я произношу эти слова вслух и удивляюсь, насколько резким является тон.

— Тебе лучше поехать и увидеться с ней, сынок, — говорит мой отец. Он не отрывается от удочки. Дети ловят рыбу в пятидесяти или шестидесяти ярдах от меня с моей мамой, сестрой и племянницами, и им нет до этого дела. Их темноволосые головы блестят на солнце, и их весёлый смех доносится до того места, где я сижу с отцом.

Для мужчины семидесяти лет Рональд необычайно бодр и подвижен. Он тоже рыбачит, и я дорожу этими моментами, проведёнными с ним. У реки тихо, и нам пора наверстать упущенное. Помню, это было у реки, когда он сказал мне, что мой предполагаемый друг, Рэд Симпсон, украл мой велосипед. Это было также у реки, когда он упомянул, что Сэнди собирается бросить меня. Прошло всего несколько недель после рождения близнецов, и я отнёсся к его беспокойствам как к заботам старика.

Теперь я никогда не игнорирую его опасения.

Он достаёт полосатого окуня длиной около семнадцати дюймов, и за считанные секунды окунь очищается, разделывается на филе и упаковывается в холодильник: филе в один пакет, остальное в другой. Рон никогда ничего не тратит зря. Кости и голова станут сырьем, а кишки удобрят его оливковый сад. Все еще не глядя на меня, он насаживает на крючок червя и снова забрасывает.

— Припаркуй мою машину у дома, — говорит он. — Просто оставь ключи на столе. В машине твоей сестры места хватит всем. Иди найди Реджину. Ты скучаешь по ней, и ты ей нужен.

Отцу я ничего о Реджине не рассказывал, но дети, естественно, не перестают о ней говорить. Они болтают о Реджине то и это, и мои мама и сестра очень забавляются. Они задали мне несколько вопросов о моей очень популярной няне, но я уклонился от них. Отвечаю расплывчато и никогда не вдаюсь в подробности.

Но у папы есть какая-то почти волшебная способность знать, о чём я думаю, даже когда я не говорю это вслух.

— Мама тоже знает? — спрашиваю я.

Рон не отрывает взгляда от своей удочки. Его пальцы ловкие, когда он проворачивает стержень.

— Конечно, она знает, сынок, — отвечает он. — С таким же успехом ты можешь сделать татуировку на своём лице.

Я качаю головой.

— Это настолько очевидно, да?

Рон усмехается про себя.