Балерина - Надя Лоули (2014)

А с мадам Бержар действительно хорошо получилось. Зверев был настоящим профи в делах с нервными дамочками. Он знал, что делал: психологическая атака — раз, физическая угроза — два. Ну, конечно, пришлось припугнуть, не без этого, и надавить на самые больные места: маленькая дочь и семья в Москве — мать и сестра.

Что ни говори, а повезло ему! Ведь в ту ночь, когда Лариса Квин и Алексей Артемов привезли Евгению Бержар в гостиницу, они сделали лучшее, что могли для Зверева: оставили ее одну. Привези они ее к себе домой — он ничего не смог бы сделать. А она, возможно, сумела бы опередить его и предупредить Кондакова через своих друзей, что тот в опасности. И лови ветра в поле! Тогда весь труд, вложенный Борисом в эту операцию, потерпел бы крах. Если бы да кабы… Зверев хлопнул дверью служебной машины: «А я взял и опередил всех!»

В ту дождливую темную ночь, убедившись, что Евгения Бержар в гостинице одна и друзья уехали, Зверев проник к ней в номер без труда. Она сама открыла дверь, когда Борис Александрович постучал, видимо, подумала, что это работник отеля. Телефона в комнате дешевого отеля не было. Через час он вышел из гостиницы. В руках у него была нужная информация: Гуревский — Жорж Кондаков!

58

— Алла Владимировна, я уже был уверен, что вы не придете, — он мягко улыбнулся.

— Извините, Жорж, я забыла зонт в метро, пришлось вернуться.

Кондаков засмеялся, глядя на ее мокрые от снега и дождя волосы:

— И вижу, что безуспешно.

Она улыбнулась в ответ и неожиданно почувствовала себя хорошо и комфортно. Странно, от этого едва знакомого человека исходило такое участие, теплое внимание и уверенность, что безотчетная радость, что она пришла сюда, поднялась в ней. Кондаков протянул ей руку и повел к столику, где стояла недопитая чашка кофе.

— Я вижу, вы совсем продрогли, — он помог ей снять влажный плащ.

Снег кружил в порывах ветра и лепил мокрыми хлопьями в окно. Пахло кофе и чем-то сладким — пригоревшим сахаром? «Крем-брюле!» — поняла Алла, увидев, как на соседний столик перед дамой с высокой старомодной прической поставили горячий и ароматный фирменный десерт. Она почувствовала, что проголодалась, впервые за эти дни, и подумала: «Вкусно пахнет. Надо бы заказать». А посмотрев на потемневшее окно, совсем успокоилась и легкомысленно пришла в восторг, что пришла сюда, где светло, тепло и уютно.

Несмотря на то что было четыре часа дня, темнота опускалась на город. Ранние фонари осветили улицы и черное небо. Струйки воды от тающего снега стекали, словно слезы, по запотевшему стеклу. Она в ознобе повела плечами: отвратительная погода, точно про собаку и хозяина!

— Кофе, чай? Вы голодны?

В его спокойном голосе, Алла услышала такое участие, что вновь беззаботно подумала: «Как хорошо, что я ушла из дома! И как замечательно, что я пришла сюда!»

Она благодарно посмотрела на Жоржа. Их взгляды опять встретились.

В его больших темных глазах, казалось, скрывалась какая-то тайна, спрятанная за ироничным и немного насмешливым взглядом — не докопаться! Ее сердце ухнуло и провалилось в невесомость. Он смотрел на нее и улыбался грустно-добродушно, как мудрый сказочник — Ханс Кристиан Андерсен с известного портрета в детской книжке, которую ей читали на ночь в детстве. Все произошедшее с нею в последние дни сразу начало ускользать и удаляться, как будто это было в другой жизни, как будто даже и не с ней… «Он необыкновенный! Почему же в “Балалайке” я его не разглядела? Как хорошо, что он снял эти дурацкие очки… Как хорошо, что я пришла сюда…»