Балерина - Надя Лоули (2014)

Мысли опять вернулись к необычному рандеву, впечатление от которого до сих пор осталось смутным и неясным. А произошло все так.

Незнакомец представился киносценаристом Артуром Гординским. Это был высокий, худощавый мужчина лет сорока пяти, с каким-то измученным выражением лица, с четкими правильными чертами. Мне показалось, что это было даже не лицо, а какая-то восковая маска, на которой выделялись только глаза. Они-то меня и поразили: большие темные глаза, пронизывающие насквозь быстрым живым взглядом. «Тот еще жук!» — подумала я и приготовилась к пытке.

Но он был вежливым и деликатным:

— Вы копия вашей матери! — Еще раз просверлил глазами. «Прямо рентген какой-то!» — разозлилась я и стала смотреть на соседний стол, за которым веселилась группа подростков.

Говорил в основном он. Я слушала и молчала.

Он сразу начал с того, что предупредил меня: ваше мнение очень важно, и я буду считаться с ним! «Неужели?» — усмехнулась я про себя. Можно подумать, что это может изменить хоть что-то в его планах. Не знаю почему, он не вызывал у меня доверия, слишком неожиданно он свалился мне на голову со своим расследованием. И я сразу поняла его натуру: мягко стелет…

Под конец беседы, когда стало понятным, что моя роль слушательницы была ему нужна лишь для успокоения собственной совести, дескать, родственники в курсе, я предупреждал, он выразительно посмотрел мне в глаза. И, убедившись, что я особенно не возражаю его словам, человек-маска с гордостью положил передо мной на стол свою рукопись. Вот, мол, вам мой труд, оцените! И опять уставился на меня не мигая.

Я молчала, а что тут скажешь, что, дескать, эту ерунду читать не буду? Так это было бы неправдой. На самом деле мне было очень любопытно взглянуть, что он там напридумывал… И я, не сказав ни слова, положила толстенную рукопись в сумку. Он благодарно улыбнулся мне: «Мы с вами подружимся!»

Потом, просверлив меня в очередной раз любопытным взглядом, достал из внутреннего кармана своего пиджака маленький бумажный пакетик.

— Это вам, Люба! — и протянул мне его, загадочно прищурившись. Мне даже показалось, что-то человечное мелькнуло на маске-лице.

— Что это? — удивилась я. Но воспитанная бабушкой не задавать лишних вопросов, молча взяла в руки шуршащий кусочек бумаги.

— Спасибо! — и вопросительно посмотрела на него.

— Открывайте, открывайте! — как-то даже весело приказал он.

Я поддалась его настроению, улыбнулась и, ожидая сюрприза, как в детстве, с интересом развернула бумажку.

Что это? Господи, мамочка! Милая! Это знак от тебя…

На длинной серебряной цепочке весело скользнули миниатюрные балетные туфельки-пуанты из розового фарфора, и на стол упал такой до боли знакомый мамин талисман. Мое первое детское воспоминание связано именно с ним: мама склонилась надо мной, а я играю туфельками и смеюсь. Эти пуанты маме подарила прима-балерина Аделаида Князева, когда ее провожали на пенсию. Мама мне часто рассказывала, как на прощальном спектакле Аделаида вручила юной Аллочке Михайловой свои старенькие, видавшие виды пуанты. Такая была традиция в театре: уходящая солистка выбирала себе замену на свое почетное место. Она выбрала маму, поцеловала ее под овации зала, а на шею повесила этот талисман. С тех пор мама никогда с ним не расставалась.

Взяв дрожащими руками бесценный для меня подарок, я прижала туфельки к губам и тут же повесила цепочку себе на шею. Я просто испугалась, что у меня сейчас отнимут это сокровище.

— Я вам очень признательна! — Мне было трудно говорить, слезы подступили к горлу, и я действительно в эту минуту была ему очень благодарна. Ведь у меня, по правде говоря, кроме фотографий, от мамы ничего не осталось. Человек-маска все понял и искренне улыбнулся впервые за всю нашу встречу:

— Я рад, что вам это дорого…

— Простите, откуда это у вас?

Человек-маска печально улыбнулся: