К сожалению, твоя - Тесса Бейли

Она отошла от стекла и продолжила идти, на этот раз быстрее. Она больше не была той изголодавшейся по вниманию девочкой. После постыдного пребывания в реабилитационном центре после школы она приняла помощь матери, чтобы попасть в Корнелл. Но она закончила учебу лучшей в своем классе благодаря своим собственным заслугам.

Она стала партнером без какого-либо вмешательства со стороны родителей. Она доказала себе, что способна и целеустремленна.

Однако, вернувшись на остров Святой Елены — и распластавшись на лице, — она чувствовала старый зуд под кожей. Чтобы вернуться больше, лучше и громче. Сделать что-то, что принесет ей положительное подкрепление, которого она всегда жаждала, но, казалось, никогда не могла заработать. Вот чем для нее будет эта фирма. Путь обратно на вершину. Способ снова уважать себя.

Знакомый голос достиг ушей Натали, и она остановилась посреди тротуара, вокруг нее кружилась группа подвыпивших туристов в мюлях и летних шарфах. Впереди у обочины стоял Август. Пока она смотрела, он выгрузил ящики с вином в багажник ее старой одноклассницы и матери тройняшек Тери Фрейзер.

— Ты в этом уверен? — Тери рассмеялась, явно ошеломленная.

— Не мог бы ты продать его вместо того, чтобы раздавать бесплатно?

— Мы уже это обсуждали, Тери. Я даже не мог отдать это вино человеку, умирающему от жажды в пустыне. Это все твое. — Он указал на заднюю часть ее машины, где, как предположила Натали, в своих автокреслах сидели тройняшки Тери. — Кроме того, я думаю, ты заслуживаешь этого больше, чем кто-либо.

— Позволь, я дам тебе хотя бы немного мыла.

— Нет, спасибо, но держи. У меня достаточно запасов, чтобы продержаться год. Он — похлопал ее по плечу и отступил назад. — Ты передашь своему мужу, что я поздоровался, хорошо?

— Сделаю.

Пульс Натали чуть не выскочил из кожи. Это было оно.

Действительно это.

Очевидно, Август собирался покинуть остров Святой Елены. Отдавая свой последний запас вина, как будто оно ничего не стоит. И это не так. Чтобы было ясно. Это было все равно, что пить бензин, который неделю мариновался в собачьем дерьме. Но услышав, как он признал это в такой самоуничижительной манере, ее желудок сжался.

Кончики ее пальцев начали гудеть, как перед крупной сделкой.

О Боже, она почти могла слышать плохую идею, приближающуюся к ней на конвейерной ленте гибели. Просто ковылял, подбираясь все ближе и ближе, даже когда она пыталась отговорить себя от признания возможности… помощи Августу и себе в этом процессе. Она должна позволить ему уехать из города, чтобы он больше никогда не заслонял двери церкви Святой Елены. Они были масло и вода. У него на плече размером с бизона была щепка о ее статусе и привилегиях в этом городе, которую он никогда не потеряет. И Натали…

Что ж, предложить помощь этому человеку и получить отказ было едва ли не самым страшным, что она могла себе представить. Всю свою жизнь она предлагала себя в качестве друга, невесты, коллеги, сестры и дочери, и в какой-то момент ее присутствие — и даже любовь — было отвергнуто. Она была отвергнута. Уволили, бросили, попросилась домой. Тем не менее, она даже не любила этого мужчину. Так почему же ее сердце билось со скоростью крыльев колибри при мысли о том, что он скажет «нет»?

Почему она так заботилась о нем?

Не делай этого.

Не стоит жалости.

Натали начала пятиться в тень, чтобы переждать отъезд Августа, но после того, как Тери уехала, он обогнул задний бампер своего грузовика и шпионил за ней, делая двойной снимок.

— Натали? — Он остановился на полушаге, нахмурившись. — Что ты делаешь, прячась там, в темноте? — Он щелкнул пальцами. — Дай угадаю. Высасываешь души из детей, застигнутых на улице после восьми вечера?

— Это верно. Я жду, пока они весь день не будут набиты куриными палочками и мороженым. Вот тогда я и нанесу удар. — Она пожала плечами. — Но у тебя IQ ребенка, так что, думаю, ты сойдешь.