Боясь тебя - Б. Рейд (2024)

Но я знал, что как только выберусь отсюда, я снова запугаю ее до подчинения. Мне просто нужно было выяснить, как мне выбраться отсюда. Мой дядя и родители Дэша работали над моим делом с лучшими юристами. Ублюдки в больших париках отказали мне в залоге, поэтому я застрял здесь до суда…

Да, но этого не случится. Мне нужно было выбраться отсюда. Мне нужно было кормить свою зависимость. В такие моменты я задавался вопросом, кто кого контролирует, и обычно, когда я становился особенным садистом и набрасывался на нее со всей силой. В прошлом у нее всегда был такой взгляд в глазах, который умолял меня сказать ей, что она сделала не так.

Как я сказал ей, что это из-за того, кем она была, а не из-за того, что она сделала? Я много раз хотел ей сказать, но какой в этом смысл? Заставить ее удивляться и волноваться было частью меня. Я улыбнулся, когда подумал о дне, когда все началось…

* * *

ДЕСЯТЬ ЛЕТ НАЗАД

Я любил попотеть.

Никто на самом деле никогда не хотел потеть, потому что от этого вы были бы грязные и воняли. Мне нравилось потеть, потому что это было грубо, и потому что я не мог ныть. Потовыделение было настолько сильным, насколько я мог выдавить из себя.

Так я избавлялся от гнева и своих чувств. Годы спустя я узнал, что мне нужно было избавиться от сдерживаемой агрессии, и выход за пределы моих возможностей был способом сделать это, поэтому я начал с баскетбола. Я обнаружил это год назад, когда наткнулся на некоторых бегунов, наблюдающих за игрой, и сразу же заинтересовался этим. Конечно, мне никогда не давали поиграть. Только когда прошло много времени, и мой уже испорченный мир закружился вокруг своей оси, опрокинув меня в процессе.

Кто бы мог подумать, что даже поворот событий, который привел меня сюда, не превысит того дня, когда мир по-настоящему трахнул меня.

Это была песня.

Эта проклятая песня.

И голос, который последовал за этим.

Сегодня был день, когда я встретил свою одержимость.

Никакая тренировка не могла подготовить меня к этому. Я был тем еще ублюдком.

Конечно, мне было всего восемь, так что я не должен был знать значение этого слова, но знал, потому что я не был обычным восьмилетним ребенком.

Я раб.

Я был рабом, поправил себя я. Работы не было, мужчин не было, а она ушла. А я был здесь. Наблюдая, как светлый пучок счастья вырывается из маленькой желтой машины, и лихорадочно танцует, не обращая внимания на мир и не замечая никого, кто смотрит, включая меня.

Лили.

Подождите… Нет. Лили мертва. Я убил ее.

Я пригляделся и понял, что это не Лили, но не был полностью уверен. Это должна быть Лили.

Как она сюда попала? И самое главное… почему она здесь?

В этот момент она обернулась, давая мне мельком взглянуть на свое лицо, прежде чем снова развернуться, на этот раз подняв руки вверх.

Только это не Лили.

Тогда кто?

Песня резко оборвалась, когда пожилая дама, которая не выглядела такой уж старой, заглушила двигатель и вышла из машины. Она взяла девочку за руку и повела к бургерной. Я увидел, как грусть залила лицо девочки, когда ее вели внутрь. Вскоре после этого я узнал название песни и то, как она идеально ей подходит.

Когда дверь за ними закрылась, у меня возникло неконтролируемое желание спрыгнуть с велосипеда и последовать за ними. Я не понимал, что мне нужно ещё раз ее увидеть, но мне нужно было встретить девочку, которая так похожа на Лили.

Кто она? Я перекинул ногу через велосипед и шагнул вперед, чтобы следовать за ней.

— Эй, Киран, подожди!

Я издал громкий стон, глядя на надоедливого ребенка, который не переставал преследовать меня. Так уж получилось, что мы тоже жили вместе, и мы были двоюродными братьями.