Дыши глубже - Eiya Ell

– Куколка, – тяну ее на себя, сидя на краю ее кровати в палате, – поцелуй меня, я же подыхаю без тебя.

– Не поцелую, не хочу, – впиваюсь в ее пухлые губы, не спрашивая, она не сразу, но отвечает на поцелуй, изредка кусая мой язык, – даже и не вздумай, мне прописали половой покой.

– Что это такое? Половой покой…

– До родов никакого секса! – нагло улыбается, такой вид довольный, словно я в чем-то виноват, и меня наказывают. .

– До родов? Не может быть! Я уточню, сейчас же у Валеры, – поднимаюсь, подхожу к двери.

– Стой! Бесстыжий человек! – возвращаюсь на место, – ты на самом деле спросил бы у дяди Валеры?

– Да, почему нет, – нахально улыбаюсь, – так сколько нельзя?

– Две недели! Но от себя я добавлю еще две! – она смотрит в окно.

– Кто сказал, что я спрашивать буду? – притягиваю к себе, усаживая на колени, каменный член готов выпрыгнуть из штанов.

– Господи! Колесников! – она трется о мой член.

– Что, Колесникова? Не нравится? – целую, исследую руками ее тело, – я просто хотя бы потрогаю тебя.

– Просто потрогай, – стонет, когда руки спускаются к ее полушариям, покручивая нежно соски.

– Я дни считаю, когда тебя выпишут, не могу один.

– Ты каждый день тут, со мной, – дыхание ее срывается, поэтому быстро пересаживаю ее на место, поправляю член в штанах, пытаюсь успокоиться. Нельзя так, нельзя, надо держать себя в руках, а член – в штанах. Амаля разочарованно вздыхает, но ничего не говорит.

– Хочешь что-нибудь вкусненькое? Я тоже голоден.

– Хочу, мне больничная еда совсем не нравится!

– Что хочет моя куколка?

– Не знаю даже, что-нибудь вкусненькое.

– Я что-то волноваться начал сейчас.

– Почему?

– Потому что ты не знаешь, что хочешь, это странно, я спрошу у Валеры, все ли с тобой в порядке.

– Ничего не надо спрашивать, уф!! Если я скажу, что я хочу, ты привезёшь?

– А было так, что я не привозил?

– Нет, просто я уже несколько дней хочу, боюсь сказать. Смеяться будешь.

– Не буду, – смеюсь, – правда, ты мне такая больше нравишься. Что хочешь, ванилька?

– Я хочу говяжью печень с кровью и пемолюкс.

– Что? – я встаю с места, прохожусь, как чокнутый, по палате, – всё, что угодно, только ни это! Пемолюкс... Охренеть, сырую говядину... – делаю большой вдох, – что-нибудь другое захоти, – ей Богу, я даже вспотел.

– С тобой все хорошо? Ты побледнел...

– По-твоему, нормально есть пемолюкс?

– Я не собираюсь есть пемолюкс! – она отворачивается, обижается, – ладно, я ничего не хочу!

– А что ты хотела делать с пемолюксом?

– Нюхать! Я хочу нюхать пемолюкс! И есть говяжью печень, он даже полезен беременным!

– Только в вареном виде, давай ты будешь есть его варёным? Пожалуйста, куколка.

– Запеченным, хорошо, только не кричи! И пемолюкс...

Боже, дай мне терпения, и именно сейчас.

Но делать нечего, я заказываю в ресторане говяжью печень, и спускаюсь за пемолюксом в ближайший магазин.

Вы видели когда-нибудь, как беременная девушка нюхает что-то и закатывает глаза от удовольствия? Это Амаля так нюхала пемолюкс и ела говяжью печень.

А я уплетаю пиццу, и уже не смотрю на ванильку. Валера обещал, что все закончится, когда она родит. Ждать осталось недолго, ну, или совсем недолго.

– Куколка.

– Ааа.

– Нам надо придумать имена детям. Ты думала над этим?

– Неа. Ну, однозначно, один будет Александром. У вас же так, я не хочу нарушать традиции, – улыбается.

– Так - то да. Но мы не будем, потом родим мальчика и назовем Александром, – Амаля чуть не подавилась, я встал и подал ей воды.

– Потом еще мальчика? – она кашляет, поперхнулась ни на шутку.

– Ну, я хотел сказать, что после девочки....