Ночная смена - Энни Краун

Клемент играет свою первую игру в сезоне. Еще только конец первой четверти, но мы уже опережаем на двенадцать очков. Я смотрю, как игроки бегают взад-вперед по корту и говорю себе, что мне не нужны растрепанные темные волосы, дьявольски умные карие глаза и рот, который целовал меня до потери сознания. Но его там нет. Должно быть, все еще выздоравливает.

Да и я тоже. В конце концов, смогу излечиться от этого и не придется так сильно стараться не думать о том, что целовалась с парнем, даже не знающим моей фамилии.

Нина прочищает горло. На мгновение кажется, что меня раскусили, но потом она говорит:

— Джабари рядом с ней хорошо смотрится.

Харпер швыряет в нее одну из декоративных подушек. Нина хихикает, когда та попадает ей прямо в грудь и опрокидывает навзничь в кресле.

Я тоже смеюсь, но ракурс камеры меняется, и я чуть не давлюсь арахисовым M&M — потому что там Винсент Найт. На экране телевизора.

В квартире.

Где я живу.

Он стоит сразу за скамейкой Клемента в пиджаке и белоснежной рубашке с двумя расстегнутыми верхними пуговицами. Повязки больше нет, но на запястье все еще громоздкий черный бандаж.

Он выглядит как гребаный принц. Красивый, царственный и абсолютно неприкасаемый.

— Можем мы, пожалуйста, переключить канал? — огрызаюсь я, сердце бешено колотится.

Соседки слишком заняты тем, что швыряют подушки туда-сюда — Нина начала издавать чмокающие звуки; Харпер угрожает задушить ее голыми руками — так что именно мне приходится хвататься за пульт.

Я никогда не была такой сварливой во время просмотра фильма с Томом Хэнксом.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

Я виню стресс в том, что просыпаюсь в пятницу утром вся в поту и с совершенно не дышащим носом.

Я сделала прививку от гриппа и никогда не болела — даже на первом курсе, когда по общежитию пронесся неприятный вирус стрептококка.

Итак, я принимаю душ, даже несмотря на то, что перед глазами появляются черные пятна, когда слишком быстро поворачиваю голову, а после него надеваю джинсы, не обращая внимания на то, что кости болят и я ничего так не хочу, кроме как свернуться калачиком в спортивных штанах, но заставляю себя сесть за ноутбук и дописать эссе по феминистской литературе пока в висках пульсирует, а глаза горят.

Город «Отрицания», население: один человек. Я.

Только когда мусорное ведро наполняется салфетками, а голова раскалывается на части, я, наконец, признаю, что ни за что не смогу прийти ни на одно из дневных занятий, не говоря уже о ночной смене в библиотеке. Я пишу Харпер и Нине, отправляю Марджи электронное письмо с извинениями, а затем перехожу на студенческий портал, чтобы найти замену.

Через несколько минут девушка предлагает подменить меня, если я сменю ее в среду утром. Никто больше не собирается жертвовать своим пятничным вечером ради больной девушки, поэтому у меня нет выбора, кроме как согласиться на замену.

Я сбрасываю джинсы — ужасные, неудобные, проклятые джинсы — и натягиваю спортивные штаны, о которых мечтала весь день, а затем тащу свою предательскую телесную оболочку в постель.

Голова словно наполнена гелием. У меня так першит в горле, как будто прополоскала его камнями.

— Но вчера вечером ты была в порядке, — говорит Харпер с порога, бросая мне бутылку Gatorade9, как смотритель зоопарка бросает рыбу морскому льву. — Сказала, что болит голова, но я не ожидала, что сегодня ты будешь, типа, на гребаном смертном одре.

— Я тоже, — хриплю в ответ. — О боже. У меня может быть передозировка Адвилом?

— Я приготовлю тебе куриный суп с лапшой! — кричит Нина из кухни.