Всё зло от дорам! - Николетта Саммерс

— Ну, ты же помнишь, что я, чтобы он никак не мог на меня надавить через любимого, уже год ни с кем не встречаюсь. Даже Браена послала лесом.

— Ну и дура. Прости, что там дальше?

— Знаю, можешь не извиняться… Да ничего просто обидно, мерзко, и это такое свинство с его стороны, как будто мы не враги, а какие-то незнакомцы!

— Эм, подруга, по-моему, во-первых, извини, что напоминаю, но это не первая фаворитка короля, во-вторых, тебе не зачем ограничивать свою личную жизнь, в-третьих, тебе то, что за дело до его шашней, и в-четвертых, не пора ли тебе уже, наконец-то, обо всем этом забыть, он уже похоже забыл, (если вообще помнил)?

— Ну, Лика, — захныкала подруга: как ты не понимаешь. Мы же враги, настоящие. Как в дорамах! Помнишь, я ему даже письмо признание во вражде послала?!

На слове о дорамах захотелось плеваться, думается, они и лишили подругу последних капель здравого смысла, на словах о письме, хотелось пнуть стол… До сих пор помню, как ночью притворялась на пару с этой ненормальной почтальоном, лазила через забор, убегала от собак, неудачно упала и потом неделю пудрой заретушовывала синяки, а папа решил, что Миша меня ударил и чуть не прибил моего бывшего парня… Да эту эпопею мне не забыть, только вот:

— Знаешь, мне кажется, или он его просто не получил или принял за шутку (как и любой нормальный человек на его месте, вот, вообще, ЛЮБОЙ!).

Вот зря я честно сказала, что думаю, Хмелькова она очень упёртая:

— Значит, думаешь, пора новое написать?

И это не вопрос, это ужас… Я ведь всё помню.

Молчу, перед моим мысленном оком пролетают клубника, кондиционер, задорно виляющий своей перемотанной синей изолентой головой, Хью Лори, показушно разводящий руки и намекающий, что разбираться с проблемами, мне нужно самой… Нет, так не пойдет! Я должна её переубедить. Я смогу. Я психолог. У меня всё получится! И для начала придётся всё разобрать по полочкам:

— Марусь, а ты уверена, что тебе есть, за что его ненавидеть, не перебивай, дослушай, — подруга явно хотела высказаться, но всё же смолчала, воображаемый актер показал мне большой палец, мол, продолжай, пока всё неплохо: давай вспомним, как все началось из-за чего вы стали "вечными врагами". Вот ты помнишь? Не надо кричать, — поморщилась и замахала руками на вскрикнувшую подругу. — Верю, помнишь. Еще раз, в чём он виноват?

— Он передо мной не извинился, — буркнула Маруся.

— А за что не извинился не хочешь добавить? Он наступил тебе на ногу в толпе, скорее всего, случайно. Вот скажи, зачем ты начала его после этого преследовать с целью добыть извинения, разжалобив парня жалким видом?

— Вранье! Разжалобить я его точно не пыталась, — возмутилась Хмелькова. И я с ней согласна, разжалобить пытался бы нормальный человек, Маруся продолжила усугублять:

— Ок, ты права, не разжалобить. Давай перейдем к следующей обиде. Ты её помнишь?

— Конечно, он вёл себя, как неотесанный мужлан.

— А почему?

— Отказался уступить даме место.

— Верно, но в каких обстоятельствах?

— В смысле, обстоятельствах, ты на чьей стороне?! — на меня посмотрели подозрительно, я тяжко вздохнула и призналась:

— В данном случае, на стороне адекватности. И ты вела себя, ну… скажем, не совсем логично. У тебя было свое место.

— Неудобное и слишком далеко.

— Угу, значит, что было, не отрицаешь? Так вот, милая, то, что Король тебе просто отказался уступать СВОЁ место, вовсе не повод для обиды! И нет, дорогая, попросить тебя отойти и не мешать ему смотреть, тоже не оскорбление! И да, ты ж на этом не остановилась, помнишь следующую обиду?

— Не обиду, а повод для сожаления.

— Окей, повод для сожаления?

— Разумеется, Король повёл себя, как грубиян и жлоб.

— Напомнишь из-за чего пришла к подобным сакральным выводам?

— Из-за того, что он отказался оплатить счет.

— Верно, а за что?

— За разбитую посуду.