Если ты осмелишься - Хармони Уэст

Запах его кедрового одеколона доносится до моего носа. Ушел парень, который раньше носил длинные шорты, простую футболку и старые кроссовки. Хоккеист с мальчишеской улыбкой и суровой внешностью. Поразительные голубые глаза, рост шесть футов четыре дюйма, сексуальные каштановые волосы и руки, которые выглядели так, словно могли поднять меня и бросить.

Этот мужчина передо мной одет в темные джинсы, рубашку на пуговицах с закатанными до локтей рукавами и пару черных армейских ботинок, которых я никогда раньше не видела. Сапоги, которые он надел, чтобы втоптать меня в грязь.

Этот человек хочет моей смерти.

— Какого черта ты здесь? — рычит он. Его острая квадратная челюсть изгибается. Мускулы на его бицепсах по обе стороны от меня твердые, как скала. Перед смертью Хлои я бы все отдала, чтобы оказаться в такой позе с Уэсом.

Теперь это наводит ужас.

Это первый раз, когда он заговорил со мной с той ночи. С тех пор, как он сказал мне заткнуться, потому что я кричала над трупом его младшей сестры.

Я отваживаюсь отвести от него взгляд, отчаянно пытаясь встретиться глазами с кем-нибудь, кто мог бы спасти меня. Но вокруг никого.

Я совсем одна с Уэсом Новаком, капитаном "Дьяволов".

— Я… я здесь работаю, — заикаюсь я, ноги дрожат.

Его хмурый взгляд становится еще мрачнее, и он придвигается всего на сантиметр ближе, но стены смыкаются вокруг меня. Я мышь, попавшая в ловушку, а змея готовится напасть.

— Не в библиотеке. — От его рычания у меня по спине пробегают мурашки. — В этом кампусе. В моем кампусе. Ее кампусе. Тебе здесь больше не место.

Он прав. Мне здесь не место. И прямо сейчас, молю бога, чтобы я была где-нибудь еще. У меня подгибаются колени.

— Моя мама заставила меня вернуться. Поверь мне, — шепчу я, — это был не мой выбор.

Как мама могла не подумать, что это произойдет? Она никак не могла пропустить то, как Уэс посмотрел на меня, когда мы выходили из здания суда. Она должна знать, что он жаждет крови. Может быть, в этот момент ей все равно, что будет со мной.

Мускул на его челюсти напрягается. Как будто он не верит, что я здесь против своей воли. Как будто я хочу, чтобы он напомнил мне обо всех моих воспоминаниях с Хлоей. И обо всех воспоминаниях, которые мы с ней никогда не создадим вместе. Напомнил о том, что я сделала.

— Ты должна быть в тюрьме.

— Я знаю, — шепчу я.

Уэс наклоняется ближе. Так близко, что кто-нибудь наблюдающий мог бы подумать, что он наклоняется, чтобы поцеловать меня. Я почти готовлюсь к тому, что он протянет руку и проведет пальцем по моей щеке. Чтобы коснуться своими губами моих.

Но ярость в его глазах говорит мне, что если он прикоснется ко мне, это не будет нежно. Он причинит мне боль.

— Возможно, судья и отпустил тебя легко, но я не повторю ту же ошибку. — Его низкий голос отдается эхом у меня в пальцах ног. Раньше я слышала его голос в своих снах. Теперь он будет эхом отдаваться в моих кошмарах. — Если ты не покинешь этот кампус, я превращу твою жизнь в сущий ад. Я заставлю тебя заплатить за то, что ты сделала. Заставлю тебя страдать хуже, чем ты заставила страдать ее. Ты будешь умолять о тюремной камере, когда я закончу с тобой.

Я сглатываю, едва в состоянии выдавить хоть слово. Он ненавидит меня. Меня никогда раньше никто не ненавидел, но это не меньше, чем я заслуживаю.

— Я обещаю, что ты никогда не увидишь меня, — умоляю я. — Я буду держаться от тебя подальше.

Он так занят своими занятиями и хоккеем, что наши пути не должны пересекаться. Мы можем избегать друг друга с минимальными усилиями. Я буду держаться подальше от любого уголка кампуса, который он захочет, избегать всех зданий и столовых, которые он часто посещает. Он забудет о моем существовании.

Уэс отталкивается от полки и отходит от меня. Я втягиваю воздух, как рыба, выброшенная на берег.