Сгореть дотла - Кей Кин

Когда я проглатываю комок в горле, мама сжимает мою руку и наклоняется ближе, чтобы прошептать мне на ухо. — Улыбнись, Бетани, — требует она, прежде чем выпрямиться и улыбнуться всем. — Добрый вечер, джентльмены. Мой муж Бернард будет здесь очень скоро. Пожалуйста, возьмите что-нибудь выпить, расслабьтесь, насладитесь доступными закусками, и мы проведем сказочный вечер.

Я делаю, как она говорит, заставляя себя улыбнуться, поскольку чувствую, что тоже инстинктивно становлюсь выше. Кажется, к нам направляется седовласый мужчина в сшитом на заказ коричневом деловом костюме, но прежде чем он подходит к нам, мама разворачивает нас к кухне.

Слава Богу.

Пока мы лавируем сквозь толпу, чья-то рука гладит мое бедро там, где не хватает ткани, и когда я пытаюсь отстраниться как можно незаметнее, я понимаю, что парень позади него гораздо более наглый, когда он гладит нижний вырез на моем животе.

Мое сердце бешено колотится в груди, слезы щиплют глаза, но я продолжаю двигаться рядом с мамой, в то время как страх обволакивает мою кожу, заставляя меня дрожать. Я не знаю здесь ни одного мужчины, и их прикосновения… черт возьми, они совсем не похожи на те ощущения, которые я хочу испытать. Это совсем не похоже на то, что я чувствовала от своих собственных прикосновений раньше.

Как только мы собираемся переступить порог кухни, входная дверь распахивается, ударяясь о стену, и мой отец входит в пустое пространство, и он не один. Рядом с ним стоит врач, который буквально одет в белый хирургический халат и со стетоскопом на шее.

Шум и болтовня в комнате мгновенно стихают. Мой отец всегда самый радушный хозяин, или как там это называется в мужском эквиваленте, и все кланяются ему, когда они здесь. Поскольку он сейчас дома, я надеюсь, что все перестанут ко мне прикасаться, хотя гром в его бездушных карих глазах, когда он обыскивает толпу, говорит мне, что ситуация не станет спокойней. Ни капельки.

Взгляд моего отца падает на свою жертву, и его лицо краснеет, когда он устремляется ко мне, игнорируя приветствия всех присутствующих.

— Что ты натворила на этот раз, Бетани? — ворчит моя мать себе под нос, поворачивая нас лицом к моему отцу. — Бернард, мы упустили…

— Заткнись нахуй, женщина, — рявкает он, обхватывая меня рукой за плечо и оттаскивая от нее. Я спотыкаюсь на каблуках, когда он тащит меня к своему кабинету. Я пытаюсь сохранить улыбку на лице, но это оказывается трудным, поскольку я пытаюсь не отставать от него, особенно когда его пальцы больно впиваются в мою руку.

Мои шаги замедляются, когда я вижу, как Брюс, ближайший друг моего отца, открывает дверь в офис, чтобы мой отец мог провести меня внутрь. Он отпускает мою руку, бросается к своему столу и сметает все с поверхности, а я застываю на месте. Повсюду разлетается бумага, и я слышу, как бьется стекло, но продолжаю сосредотачиваться на своем отце.

Мое сердце либо перестало работать, либо бьется так быстро, что я больше не чувствую его, потому что внезапно я чувствую одышку и головокружение. Ужас наполняет мои вены, и все, что я слышу, — это звон в ушах.

В любом случае, я чувствую, что скорее умру, чем буду иметь дело с его гневом сегодня вечером. Он никогда не устраивает сцен, когда здесь люди. Когда-либо. Все это часть иллюзии, которую мы создаем как здоровая, совершенная семья из пригорода для внешнего мира.

Оглядываясь через плечо, я наблюдаю, как входит доктор вместе с незнакомым мужчиной, и Брюс закрывает за ними дверь, оставляя нас пятерых — четверых взрослых мужчин и меня. В этой комнате нет никакой безопасности, даже когда мой отец стоит у меня за спиной. Это я почувствую его ярость, а не они.

А это значит, что все будет происходить только так, как они хотят.

— Это она? — спрашивает мужчина рядом с Брюсом, и у меня пересыхает во рту, когда я смотрю, как он оглядывает меня с головы до ног.