Три года - Лили Сен-Жермен

Пролог

Я любила Джейсона Росса семь лет. Один год мы провели вместе, потом шесть порознь, пока я растворялась в своей ярости, а он оплакивал мою предполагаемую смерть.

Наконец, мы снова воссоединились. Он видел во мне незнакомку, прежде чем наконец понял, кто я на самом деле.

Джульетта Портленд.

Мертвая девочка. Любовница. Убийца.

Мое сердце, наконец, снова стало целым. Но все это уже не имеет значения. Потому что сейчас все это уничтожено.

Я не знаю, как долго смогу это выдерживать. Прежде чем Дорнан сломает меня.

Глава 1

— Порезы неглубокие.

Я снова всхлипываю, борясь с веревками, когда тьма угрожает затянуть меня.

И я хочу, чтобы это случилось. Милосердие. Темнота. Пожалуйста, просто дай мне отключиться.

Он останавливается, его черные глаза блестят от удовлетворения, когда он рассматривает свою работу. Моя голова наклоняется вперед, подбородок падает на грудь, и я вижу множество маленьких порезов, которыми он отметил кожу моего живота. До сих пор он избегал моей татуировки и шрамов, которые скрыты под ней, но продолжал прикасаться, лаская меня там, и я знаю, что он замышляет что-то болезненное для этого места.

Сегодня меня привязали к стулу, мои запястья связаны за спиной. Лодыжки полностью онемели и крепко привязаны к ножкам стула. Иногда он привязывает меня к кровати, болезненно растягивая каждую конечность и надежно прикрепляя к ней мое голое тело. Матраса нет, пружины кровати впиваются в спину, пока он доставляет себе удовольствие, заставляя меня истекать кровью. На мне все еще та же одежда, что и в тот момент, когда он меня схватил, — черная футболка, разрезанная спереди так, что она свободно свисает по бокам, черный хлопковый бюстгальтер и трусики. Он отобрал у меня джинсы, наверное, для того, чтобы я чувствовала сильный холод по ночам.

Или для того, чтобы иметь легкий доступ к моим ногам для порезов по каждому сантиметру обнаженной плоти.

Он до сих пор меня не насиловал. Даже не прикоснулся ко мне там, внизу. Это меня пугает и смущает. Я хочу, чтобы он уже покончил с этим. Пусть уже сделает, что собирался, вместо того, чтобы оставлять меня на несколько дней голодной и замерзшей, пока моя кровь высыхает на коже, покрывая корками верхнюю часть бедер.

— Неглубокие, небольшие порезы, — бормочет он низким голосом, хриплым и грубым.

Я стону, когда он снова проводит лезвием по моей коже, разрывая ее, как бумагу, и прижимая пальцы к созданной им ране. Он наклоняется вперед, и я снова хнычу, зная, что он собирается сделать.

Вздрагиваю, когда его язык царапает мою открытую рану, как наждачная бумага, слизывая пролитую им кровь, впитывая мою печаль. Его дыхание горячо касается моей холодной кожи, его язык, словно грязный червь, зарывается внутрь меня.

Агония.

Я здесь так долго, что потеряла счет времени. Здесь нет солнечного света, только бетон, сырость и холод. Ночью я замерзаю, а днем задыхаюсь.

— Сюрприз, — говорит он, его рот кривится в мрачной улыбке, улыбке, которая питается моими страданиями. Улыбке, отмеченной моей кровью.

Сюрпризы — это плохо. Мне не нравятся его сюрпризы. Они всегда причиняют мне боль, заставляют меня истекать кровью. Я даже не знаю, есть ли у меня еще кровь, которую можно пролить из-за него.

Я тихо плачу, вспоминая последние слова, которые он сказал мне в своем кабинете, прежде чем прижал тряпку к моему лицу и держал ее там, пока ядовитые пары не украли мое сознание.

— Я знаю, ты думаешь, что теперь тебе будет плохо, — сказал он, сжимая мое лицо достаточно сильно, чтобы сломать мне челюсть, — но какие бы ужасы ты не представляла, будет еще хуже. Намного.

Глава 2